25 мая 
Добавил: admin ПРОСТО ИСТОРИЯ.
Деррик Коулмэн или Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ.
ЧАСТЬ 4
ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 1
ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 2
ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 3
…Спустя много лет Ди. Си., отвечая на вопросы журналистов, вновь и вновь возвращается к тому злосчастному штрафному: «Этот эпизод научил меня, что нужно более ответственно подходить к пробитию штрафных… И ещё кое-чему. Когда ты молод, то думаешь, что жизнь предоставит тебе ещё полным-полно таких вот возможностей. Но, становясь старше, понимаешь, что все они могут просвистеть мимо тебя, и их уже не будет. Да, просто просвистеть…»
Снимок сделан сразу после финального свистка. Разве можно сказать, что кого-то из них – Сейкали или Коулмэна — «всё это не беспокоит?» По-моему, нет…
Отношения Деррика с тренером с первых же дней нельзя было назвать идеальными. Но на втором курсе они стали расходиться во взглядах на игру уже серьёзно. Бэйхайм продолжал твердить Ди. Си.: «Подбирай и защищайся». Он твердил это ему все четыре года обучения. Но Коулмэну стало тесно в этих рамках.
Здесь вспоминается одно очень образное сравнение, которое в своё время придумал Родман. Может быть, даже слишком образное, но Червяк всегда был горазд на такие вызывающие вещи. «Я и парни, подобные мне – мы кто-то вроде баскетбольных могильщиков. Бороться за подборы, отрабатывать в защите и таким образом прикрывать задницу тех, кто бегает вперёд и набирает очки – это всё равно, что укладывать покойников в могилы и закапывать их. Эта дело необходимо, но какому нормальному человеку захочется смотреть на работу могильщиков? Так же и рядовой зритель не обращает внимания на то, что делаю на площадке я».
Коулмэну надоело быть «баскетбольным могильщиком». Ещё перед «финалом четырёх» он сказал в интервью: «Забить? Любой может забить, но ты ничего не сделаешь, если у тебя нет мяча. Люди говорят: «О, этот Деррик Коулмэн – всё, что он делает, это подбирает», но они не видели, как я забиваю. Я знаю – я могу забивать. Я могу хорошо управляться с мячом, и у меня есть джамп-шот. В следующем году они увидят, как я забиваю» (справедливости ради – насчёт джамп-шота Деррик в то время явно преувеличивал свои возможности. Но он был готов работать ради того, чтобы этот джапм-шот появился).
Коулмэну хотелось, чтобы было так. Но Бэйхайм был против. У него уже были проверенные опции в атаке – Даглас и Сейкали. Рони собрался было переходить в профи (в немалой степени из-за того, что претензии Бэйхайма в его адрес никуда не делись), но в конце концов передумал – и остался в колледже доучиваться последний курс. Выдвигался на первые роли сосед Ди. Си. по комнате Стефан Томпсон… И всё же Коулмэн прогрессировал в нападении. Как фрешмэн, он набирал по 11.9 очка за игру, как софомор – по 13.5, как джуниор – по 16.9 и как сеньор – по 17.9. И в итоге стал одним из главных действующих лиц в атаке.
Коулмэн считал, что может действовать в игре гораздо разнообразнее. «У Деррика есть своё собственное мнение относительно его роли в команде, — говорил Бэйхайм. – Далеко не всегда он согласен с тем, что я предлагаю. В том сезоне у нас играл Шерман, и он вёл всю нашу игру. Но Деррик хотел получать мяч гораздо чаще. Все великие игроки хотят владеть мячом. Если ты – тренер баскетбольной команды, тебе часто приходится заставлять игроков делать то, чем они заниматься бы не хотели. Я бы назвал его твердолобым и упрямым. Он часто спрашивал, почему что-то должно быть сделано именно так, а не иначе, но всегда выполнял мои указания».
Джим Бэйхайм с несколькими своими подопечными: Билли Оуэнсом, Джоном Уоллесом и Дерриком.
Ди. Си. никогда и не скрывал, что его взаимоотношения с Бэйхаймом были весьма бурными. Однажды, к примеру, Коулмэн, никого не предупредив, уехал домой, в Детройт, и пропустил тренировку. Бэйхайм наказал его тем, что не включил в состав на игру с «Провиденсом», которая транслировалась по телевидению. И это – далеко не единственный подобный эпизод. Но при этом, что интересно, оба отзываются друг о друге с искренним уважением. «Тренеры часто зацикливаются на ничего не значащих мелочах. Он действительно редко разговаривал со мной, когда я был в «Сиракузах», потому что все наши аргументы заканчивались, и мы не могли ни в чём убедить друг друга. Я – из тех парней, которые всегда скажут вам, что думают, если только у меня есть, что сказать. И мне всё равно, что вы об этом будете думать. Просто есть ребята, которые могут взять чек с кругленькой суммой на своё имя и сказать: да, сэр, есть, мистер босс, слушаюсь, господин начальник. Но это не про Деррика Коулмэна. На первых порах Бэйхайм звонил моей матери и спрашивал её: как мне отучить Деррика от этой привычки? Каждый раз, когда я говорю ему что-то сделать, он отвечает мне вопросом: зачем? Почему я должен сделать так, а не вот так? Первые пару сезонов он обращался ко мне только по фамилии, и я не уверен, знал ли он вообще моё имя. Он мог назвать меня … (следует несколько нецензурных выражений). Но он понимал – я отнесусь к этому нормально, с юмором, и это встряхнёт меня и поможет мне показать весь свой потенциал. Я знаю, что теперь он стал мягче, и уже не орёт и не ругается на игроков так, как это было с нами. И всё-таки он – последний из могикан, я всё время его так дразню». Бэйхайм и сегодня находится у руля команды, закончив в качестве главного тренера «Сиракуз» 38-й (только вдумайтесь в эту цифру – 38-й!) сезон.
«Он помог нам достичь такого результата, о котором мы и мечтать не могли, сразу же, как только пришёл в команду, — это уже говорит о Коулмэне Бэйхайм. – И делал это все четыре года. Я не могу сказать о Деррике Коулмэне ничего, кроме хорошего. У меня никогда не было проблем с Дерриком на баскетбольной площадке. Он всегда делал то, что я говорил». В следующем сезоне после участия в финале «Сиракузы», сохранив своё «большое трио» в лице Сейкали, Дагласа и Коулмэна, уже считались явными фаворитами. И вновь выступили неожиданно – но теперь уже со знаком «минус». Они необъяснимым образом уступили на одной из ранних стадий регионального турнира «Род Айленду». И больше в «финал четырёх» с Коулмэном в составе не пробивались. «Жизнь предоставит тебе ещё полным-полно возможностей… все они могут просвистеть мимо тебя… просто просвистеть…»
Софоморский и джуниорский годы вообще стали для него самыми тяжёлыми во время учёбы в «Сиракузах». Даже в чём-то чёрными – под цвет его траурной повязки.
В июне 87-о, во время летних каникул, Коулмэн со своим другом, 17-летним Кларенсом Скоттом, просто прогуливались по улице, когда шедший навстречу человек неожиданно вытащил из сумки пистолет и выстрелил Скотту в грудь. Это случилось в двух кварталах от дома от Коулмэна. В память о Кларенсе он и носил повязку. Прибавьте сюда же мысль о том незабитом штрафном, которая никак не выходила у него из головы…
И здесь настаёт момент поговорить о тёмной стороне личности мистера Коулмэна. Благодаря ей через несколько лет его начнут ненавидеть многие, очень многие, и называть, например, «дегенератом» (это – один из самых мягких эпитетов). И иметь на это полное право – надо отдать ему должное, Коулмэн делал всё, чтобы поддерживать эту репутацию, иногда опускаясь до откровенно скотского состояния. Я сейчас говорю не только о пьянках «в стельку» (хотя – куда же без них?), а о тех его поступках, которые не позволяют себе даже более-менее воспитанные домашние животные. В общем, Джон Томпсон определённо знал, что говорил (имею в виду его фразу насчёт «ещё одного сумасшедшего парня из Детройта»).
Впервые эта тёмная сторона явилась всему баскетбольному миру 7-о декабря 1987-о. В этот день «Сиракузы» принимали у себя «Корнелл», и игра ознаменовалась… пальцы тянутся набить «грандиозной потасовкой», но трудновато назвать так действо, которое заняло меньше минуты. И всё же оно осталось в истории NCAA, как один из самых малоприятных эпизодов. Это были не просто тычки в грудь, оттягивание маек и бодание лбами – пусть она длилась, как уже говорилось, 35 секунд, не больше – но это была самая настоящая драка. И, пожалуй, её самым активным участником стал именно Коулмэн.
Разгорелась она, как это водится, практически из ничего. Исход встречи уже давным-давно был ясен: за 6:53 до конца «Сиракузы» выигрывали 77:41. Во время очередной атаки «Оранжевых» Нэйт Грант и Грег Гильда сразу вдвоём жёстко сфолили на Сейкали. Рони это не понравилось, и он в профилактических целях мазнул рукой (на удар это не тянуло) по затылку Гранта. Но какой же нормальный парень стерпит такое? После обмена испепеляющими взглядами и оскорблениями началась рукопашная. Грант ударил Сейкали, тот дал сдачи, Кит Хьюз сцепился с Гильдой, кое-кто вскочил со скамейки запасных, чтобы присоединиться к всеобщей свалке – и понеслась…
«Я просто вертел головой во все стороны и смотрел, что происходит, — говорит защитник «Сиракуз» Ирл Данкан. – Я видел летающие кулаки по всей площадке. Я не мог понять, что происходило. Люди бились по-настоящему, бились везде».
«Я думаю, что когда тебя бьют – ты поневоле теряешь над собой контроль, — это уже слова Бэйхайма. – Это то, что не должно происходить, но когда тебя бьют локтём – иногда это случается. Если на тебе так грубо фолят – это может привести к чему-нибудь подобному. Это нехорошо. Это – совсем не то, что вы хотели бы увидеть, придя на баскетбольный матч, но иногда страсти накаляются – и это перерастает в драку».
Всё верно, согласен. Но никаким накалом страстей нельзя оправдать того, что творил Коулмэн. Он был как раз одним из тех, кто прибежал со скамейки – и начал раздавать удары своими увесистыми кулачищами направо и налево. Непонятно, какая в этом была необходимость, но он вот именно, что ДРАЛСЯ – как это происходит в самой обычной уличной драке, когда «или ты – их, или они – тебя». Но ведь это всё-таки была не улица… Он продолжал размахивать руками направо и налево, пока, наконец, сзади (спереди, наверное, страшно было) к нему не подлетел один из ассистентов Бэйхайма и не прижал локти к телу. Подбежал сам Бэйхайм, взял Коулмэна за руку и стал увещевать, но тот вырвал её и на мгновение показалось: сейчас он и собственному тренеру ввалит. До этого, к счастью, не дошло…
Втроём на одного. Н-да уж… Нехорошо. Нехорошо и некрасиво. Просто гопники какие-то… (Коулмэн – крайний слева).
Активные боевые действия длились чуть больше, чем полминуты, но полностью спокойствие было восстановлено только через десять минут. Три игрока, и в их числе, естественно, Ди. Си., были выдворены с паркета. Уже спустя несколько минут после драки Коулмэн шутил и веселился с товарищами. Он не захотел никак комментировать свои действия. Единственное, что он сказал: «Это первый раз, когда меня удалили». Случись что-либо подобное сегодня – и Ди. Си. появился бы на паркете в следующий раз очень нескоро. Если бы вообще появился…
Неудивительно, что болельщики «Корнелла», и не только они, как минимум – назвали Деррика сумасшедшим, а как максимум – пожелали ему вечно гореть в аду. С ними трудно не согласиться. Но это были цветочки. Дальше – больше… Начиная с джуниорского курса, персона Коулмэна стала с совсем незавидным постоянством фигурировать в криминальных сводках.
Странно, но все, кто неплохо знает его – товарищи по команде, тренеры, просто те, кто учился вместе с ним, — описывают Ди. Си., как интроверта, становящегося самим собой только на площадке. Начав играть в НБА, он приобрёл красный «Джип-Чероки». На задней части машины были написаны большими буквами слова «Молодой, талантливый и чёрный». Само по себе звучит достаточно выпендрёжно, и, прочитав эту фразу, я бы подумал, что владелец джипа – не самый умный человек (хотя тема расизма для Деррика всегда стояла очень остро). Но дело в другом. Если кто-то оказывался рядом с автомобилем, то слышал металлический голос: «Внимание. Вы слишком близко подошли к машине. Шаг назад». Так же знакомые характеризуют и самого Ди. Си.: «В его взгляде частенько можно прочитать: «Внимание. Вы слишком близко подошли к Деррику Коулмэну. Шаг назад».
Уж не знаю, насколько там интроверт Коулмэн был погружён в собственный внутренний мир, но вообще-то это подразумевает, что человек необщителен, замкнут, не любит шумных сборищ и больших компаний. Однако Ди. Си. совсем не чурался вечеринок, посиделок в барах и тому подобных развлечений, характерных для студенческой жизни. И находил там на свою задницу неприятности…
11-о декабря 87-о местное студенческое братство организовало вечеринку с танцами. Всё шло нормально, она уже подходила к концу, когда в гости пожаловали спортсмены в количестве 8-и человек, возглавляемые Коулмэном. Их попросили заплатить за билет по 2.50 доллара (причём и деньги-то собирались на вполне благие цели – их предполагалось отправить в фонд, занимающийся спонсированием исследований в области борьбы со СПИДом). Однако парни возмутились: «Какая, мол, там плата?! Да вы чё, мы же звёзды! Ну-ка, быстро пустили нас! Мы, это, потанцевать хотим!» И попытались пройти без билетов. Между ними и ребятами, отвечавшими за порядок проводимого мероприятия, слово за слово вспыхнула ссора, перешедшая в небольшую рукопашную. В конце концов спортсмены вроде бы успокоились и отбыли восвояси.
Однако это был обходной манёвр. Когда Дэвид Ибэнкс, один из членов братства, возвращался с вечеринки, эта группа догнала его, Коулмэн (между прочим, бывший его соседом, поэтому Дэвид ничего плохого не ждал) схватил его за грудки и спросил: «Состоишь ли ты в братстве?» (сразу же вспоминаешь, как в лихие 90-е, будучи подростком и оказавшись где-нибудь далеко от дома, иногда приходилось отвечать на вопрос своих сверстников, загородивших тебе дорогу: «Пацан, а ты из какого района?» И неверный ответ, если ты был один, без компании, грозил крупными неприятностями. Да, наверное, и сейчас всё это осталось…) После чего стал его трясти, и когда Ибэнкс наклонился, пытаясь вырваться, ударил по затылку, повалив на землю. После чего бедняге отвесила по паре тумаков вся компания. На этом зарвавшиеся молодчики не успокоились. Они отправились к месту жительства ещё одного студента из братства – Марка Дэбни. Тот, по счастью, услышал шум за общей входной дверью и успел спрятаться. Из укрытия он наблюдал за тем, как Коулмэн вынес ногами сначала входную дверь, а потом и дверь в его комнату. Также Дэбни опознал двух членов футбольной команды. Когда компания ушла, Марк вызвал полицию – и та обнаружила в его комнате следы погрома, в частности – раскуроченный телевизор.
Коулмэн долго не признавал обвинений, потом всё-таки сознался – и чуть ли крокодильими слезами не плакал, чтобы приговор был не слишком суров (его деяния могли потянуть на срок до полугода). Так или иначе, ему пришлось возмещать нанесённый ущерб, что составило 250 долларов, и «общественно-полезно» отработать 50 часов. Наверное, купить билет было бы как-то попроще. И подешевле… Впрочем, сам Деррик придерживался другого мнения: «Случись это с обычным студентом – и это стало бы очередной заурядной дракой в кампусе. Но с моей репутацией об этом, конечно, раструбили по всему свету. Так происходит всегда, когда в деле замешан известный человек. Если ты – спортсмен, это ещё не значит, что ты не можешь совершать ошибки в жизни. Спортсмены – тоже люди».
Прошёл ровно год и ещё один день с момента инцидента на вечеринке – и Деррик снова «засветился». На этот раз он повздорил в баре с Фредом ДеРигги – футболистом. Что они не поделили – так и осталось тайной; возможно, выясняли, что круче: баскетбол или американский футбол. Дело дошло до драки, правда, к помощи полиции прибегать не пришлось – это было совсем не в интересах Коулмэна и ДеРигги. Но эпизод получился достаточно шумным (да уж, воображаю себе: 208 см и почти 105 кг Коулмэна – против 188-и см и почти 123-х кг ДеРигги – впечатляет, что и говорить, просто битва титанов), так что Бэйхайму и его коллеге-футболисту МакФерсону пришлось признать, что их подопечные-таки подрались, хотя имён они уточнять не стали (их, впрочем, и так все знали). Капитан футбольной команды Дэн Бьюси попытался сгладить нелицеприятную картину: «Это было всего лишь простое недопонимание. Просто глупость. Да, там была пара ударов, но не более того. А сейчас они вообще друзья!» В общем, эпизод замяли.
Вскоре после этого некая женщина обвинила Коулмэна, что он побил её прямо в баре (видимо, половая принадлежность противника его не интересовала). Правда, потом иск забрала.
Свидетелем ещё одной драки стал Джон Уоллес – тоже легенда для «Сиракуз», подававший весьма большие надежды, но надежд этих в НБА и близко не оправдавший. И запомнил он это на всю жизнь…
Тогда он был ещё старшеклассником – очень перспективным, и его в этом качестве в рамках рекрутинговой программы пригласили в «Сиракузы», чтобы он посмотрел университет, увидел достопримечательности, проникся местным духом и после окончания школы выбрал именно это учебное заведение. Они шли с другом, который уже был первокурсником, по Маршалл Стрит – улице, пролегающей недалеко от центра кампуса, на которой сосредоточены бары и рестораны. Ясно, что она была весьма популярна среди студентов. И здесь Уоллес узрел одну из главных местных достопримечательностей…
Когда они проходили мимо одного из баров, его двери вдруг открылись – и оттуда вывалились двое парней, выясняющих отношения. Одним из них был Коулмэн, который уже заканчивал университет и которым Уоллес восхищался, как игроком. Рубашка на Ди. Си. была расстёгнута, он на ходу снял с себя украшения, отдал их кому-то из партнёров по команде, бывших рядом, и начал колотить противника. Уоллес был просто в шоке. «Я не знаю, о чём иногда Деррик думает». Очень дипломатично сказано, Джон. Очень…
Помимо этого, Деррик вёл себя всё свободнее и свободнее (тоже буду дипломатичным) и непосредственно на паркете. Показать, например, орущим на него болельщикам неприличный жест на предматчевой разминке? Да пожалуйста, нате, ловите, за ним не заржавеет!
Бэйхайм, как мог, подбадривал своего подопечного. «Все эти вещи его нисколько не трогают. Он отвечает критикам великолепной игрой».
Сам Коулмэн недоумевал: «Я этого не понимаю. Я оправдал все ожидания, и даже больше, так чего они все хотят от меня?», имея в виду журналистов, выливавших на него тонны грязи. Хотя он сам давал им для этого достаточно поводов…
Ладно, хватит о гадостях, честно говоря, поднадоело мне об этом рассказывать. Тем более что Коулмэн совершит их ещё столько – описывать замучаешься! Вернёмся к тому, как он играл…
Что касается его игровых качеств – здесь не возникало никаких вопросов. Ди. Си. продолжал развиваться. И обрастать мышцами. В то время – действительно мышцами, а не жиром. У «зубочистки» вдруг появилось сильное и мощное тело – и далеко не из-за фанатичной приверженности обладателя этого тела к изнурительным тренировкам в качалке и гиревому спорту. «Никогда не любил этого дела, — говорит Деррик (верим, Ди. Си., охотно верим!) – На 75% процентов это – из-за хорошей и правильной еды (в эту фразу поверить ещё легче; запомните её)».
При росте 6 футов 10 дюймов (208 см, как уже говорилось), он мог подбирать, бежать, словно 6-футер, вести мяч с мастерством защитника и бросать едва ли не лучше всех игроков его роста. Не было сомнений – у него есть «полный пакет» умений.
Стю Инман, отвечавший в те годы в «Майами» за подбор игроков, сказал о Коулмэне: «Я не знаю, чего он не умеет. Он может бежать, прыгать, бросать, пасовать. Всем нам ясно – это большой талант. Придёт время, когда он станет великолепным игроком НБА». Конечно, к мнению человека, известного прежде всего тем, что он предпочёл выбрать на драфте Сэма Боуи, когда там ещё оставались Джордан и Баркли, (несмотря на то, что Боб Найт, тот самый, который тренировал «Индиану», победившую «Сиракузы» в финале-1987, а также сборную США на Олимпиаде-1984 с Майклом в составе и друживший с Инманом, убеждал его выбрать Джордана. И на возражения Стю, что в «Портленде», где тот тогда работал, позиции защитников заняты, и ему нужен центр, ответил: «Ну, так что же? Пусть Джордан играет в центре!») можно относиться по-разному. Но касательно Коулмэна Инман был прав…
«Он отлично бросает с 4 с половиной метров, что заставляет его опекунов выходить к нему из-под щита, и это открыло его мастерство паса», — сказал Гэрри Хэйрстон, продолжавший наблюдать за Коулмэном.
Перед началом джуниорского курса Ди. Си. узнал новость, совершенно его не порадовавшую – касалась она уже непосредственно игры. Сейкали, закончив обучение, ушёл в НБА – и Бэйхайм решил, что лучшей кандидатуры на место центрового, чем Коулмэн, не найти.
Сегодня успешного и известного ди-джея Рони Сейкали, уже выпустившего несколько альбомов, бросает в дрожь при воспоминании о том, что он хотел вернуться в Европу и остался в США только благодаря словам тренера. В свою очередь, Бэйхайм его не обманул – Рони действительно заработал миллионы, став игроком НБА, после окончания карьеры выгодно вложил их в недвижимость и сегодня может позволить себе спокойно заниматься любимым делом (в «Сиракузах» он всегда был главным меломаном)…
Но сам Деррик никогда не любил центрить на постоянной основе, считая, что это существенно сужает его игровой арсенал, и в своей «зоне комфорта» — на позиции 4-о номера — он может принести команде гораздо больше пользы, уходя ближе к периметру. Услышав о задумке Бэйхайма, он сказал лишь: «Это дерьмово, это совсем дерьмово». Споры с тренером разгорелись с новой силой – но Ди. Си., как всегда, в конце концов смирился. Хорошо хотя бы, что до коуча наконец дошло, что он весьма неплох и в нападении, и он дал «добро» на то, чтобы Ди. Си. поактивнее задействовали в атаке.
Деррик терпеть не мог играть центрового. Но от этого его отличные защитные навыки не становились хуже…
В том году его поджидало ещё одно несчастье. После гибели Скотта не прошло и полутора лет – и Деррику пришлось вновь ехать в Детройт на похороны. Другой его близкий друг – 20-летний Дэррил Диксон – был убит прямо в своей машине выстрелом в голову, когда сидел там с подружкой. «Эти ребята были, как братья для меня. Это всё равно, что потерять близкого родственника. Я думаю об этом каждый день. Наверное, мне потребуется много времени, чтобы прийти в себя».
Хэйрстон отметил, что жизненные невзгоды не отразились на уровне игры Ди. Си.: «Он ещё не успел отойти от того, что потерял одного друга – и то же самое происходит со вторым. Деррик получает сейчас очень много критики в свой адрес, но при этом отлично играет. Что бы вы почувствовали, если бы ваш лучший друг был убит, когда вы стояли с ним рядом? Там, в «Сиракузах», всем стоило бы принять это во внимание».
«Сиракузы» почти вернулись в «финал четырёх» в том сезоне. Но в последней игре регулярного сезона, с «Джорджтауном», он получил травму — соперники грубо сфолили на Ди. Си, и он врезался в опору щита на полном ходу. «Я ударился об опору – и у меня сразу свело спину. Все решающие матчи турнира я отыграл с болями в пояснице и в спине».
В этих играх Ди. Си. набирал по 14.3 очка и делал по 9.2 подбора. Хорошие показатели для кого-то ещё, но не для Коулмэна.
«После каждой игры я долго лежал в раздевалке на полу. Я даже сидеть не мог».
В финале регионального чемпионата «Сиракузы» проиграли «Иллинойсу» 86:89.
«Я помню, что сидел рядом со своим шкафчиком и плакал. Просто сидел там. Это было мучительно. Откровенно говоря, в тот момент я задумался о том, чтобы уйти из колледжа. Хотя мне нравилось там. Я наслаждался студенческой жизнью – не только её спортивной частью, связанной с тренерами и товарищами по команде, но и просто общением с друзьями. Мне действительно нравилось в колледже».
Это был единственный случай, когда он поднял тему ухода в беседе с Бэйхаймом. «Было ясно, что он может смело рассчитывать на то, чтобы быть выбранным под 5-м или 6-м номером. Но он сказал, что хочет быть первым. Вот и всё. Больше подобных разговоров у нас не было», — вспоминает о том эпизоде Бэйхайм.
На следующий день Коулмэн зашёл в офис к Лэрри Кимбэллу, руководившему отделом спортивной информации колледжа, и сказал ему: «Я остаюсь». Он пытался остановить меня, предложил присесть и поговорить, но я повторил: «Мистер Кимбэлл, я остаюсь. До свидания. И давайте не будем устраивать по этому поводу пресс-конференций».
«Этот год был для меня, как американские горки. Были моменты, когда я разочаровывался во всём. Я расстраивался вне площадки, на площадке, от работы с тренерами… Но я преодолею все препятствия, стоящие передо мной».
Став сеньором, Коулмэн сверкал ещё ярче. У него было 16 очков и 19 подборов в победной игре с «Дьюком» в декабре, 23 очка и 21 подбор против «Провиденса», 29 очков и 12 подборов против «Коннектикута»… «Он был доминирующим мощным форвардом, который умел делать всё», — это слова его партнёра Билли Оуэнса.
Ближе к концу обучения товарищи прозвали его «Берег» или, скорее, «Край». Потому что он стал часто курсировать «from coast to coast» — «от берега до берега», «от края до края». Ди. Си. подбирал мяч под своим щитом и, пройдя с дриблингом через всю площадку, заканчивал своё рейд свирепым данком.
Продолжение следует…
