ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 17. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ.

ПРОСТО ИСТОРИЯ.

Деррик Коулмэн или Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ.

ЧАСТЬ 17. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ.

 

 

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 1

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 2

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 3

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 4

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 5

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 6

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 7

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 8

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 9

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 10

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 11

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 12

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 13

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 14

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 15

ПРОСТО ИСТОРИЯ. Ди. Си. МИСТЕР РАЗОЧАРОВАНИЕ. ЧАСТЬ 16

 

…Но всё это были цветочки в сравнении с тем, что Деррик показал в играх на вылет… 

 

Может быть, это и будет выглядеть странновато, но я бы сказал, что только тогда, в том плэй-офф, окончательно стало понятно, как же много было заложено в Коулмэне, как идеально он был задуман и создан для баскетбола, каким бы игроком он мог стать, если бы только захотел этого, поставил перед собой хоть какую-то цель, а не просто плыл по течению. Не в те ранние годы, когда он был силён, как бык, бегал, как разыгрывающий, бросал, как атакующий, подбирал и блокировал, как центровой, а именно сейчас, в этот момент. Когда ему было уже 35, когда ноги, как иногда казалось в матчах регулярки, еле-еле таскались по площадке, когда сердце с трудом находило нужный ритм, когда битое-перебитое тело при всём желании уже не могло продемонстрировать того, на что было способно раньше, измученное травмами, «нарзаном» и прочими «излишествами всякими»… Но по тем вещам, которые он ещё мог сотворить, становилось ясно, какой же огромный, какой неординарный талант у него был, если за столько лет издевательств над своим организмом и наплевательского отношения к игре Деррик не смог угробить этот талант окончательно. Мастерство не пропьёшь. И не проешь – тоже…

 

В первом же раунде «Фила», словно по заказу, играла с «Хорнетс». Правда, они к тому моменту всё-таки поменяли прописку и уже переехали в Нью-Орлеан. Второй раз подряд Ди. Си. играл против Кенни Андерсона – тот успел за год транзитом через «Сиэтл» перебраться из «Бостона» в «Хорнетс» и теперь сидел там на скамейке за спиной у Бэрона Дэвиса.

 

Вроде бы Ди. Си. ничем таким особенным не выделялся. Ну, набирал почти по 11 очков (впрочем, учитывая, насколько вдохновенно играл с «Нью-Орлеаном» Айверсон, никаких подвигов от его партнёров совершать и не требовалось; Аллен начал серию, набрав 55 очков, а закончил с 45-ю в последней игре, набирая в среднем в серии почти 35); делал по 5 — вообще смешная для него цифра — подборов, и, наверное, то, что он стал подбирать так мало, сильнее всего говорило о том, насколько же постарел Ди. Си.; правда, отдавал по 2.7 передачи и ставил по 1.3 блока, по последнему показателю далеко обойдя всех товарищей по команде. Ну, подумаешь, что, казалось бы, такого?

 

Но все отмечали не только супершоу, которое устраивал Айверсон. Было и ещё кое-что… Не знаю, питал ли ещё какую-то неприязнь Деррик к «Хорнетс», или, скорее, к Сайласу, который всё ещё был главным тренером «Шершней» — он об этом никогда не заговаривал, но… Невозможно было не видеть того, что Коулмэн играл с такой страстью, которой от него не видели уже много лет – даже с учётом того, что в плэй-офф он всегда выкладывался, как надо. Оказалось, что Брауну удалось, казалось бы, невозможное: он не просто реанимировал и реабилитировал Коулмэна – он сумел воскресить даже его защитные навыки. Конечно, не в полной мере, как это было когда-то, в «Сиракузах», – но никто не мог упрекнуть Ди. Си., что он не хочет обороняться. Наряду с сумасшедшими проходами и бросками Айверсона СМИ смаковали блоки Деррика. Кенни Андерсон был уже далеко не так реактивен, как в их совместные годы в «Нью-Джерси», но всяко быстрее и проворнее Деррика. И, тем не менее, попадал под горшки от Коулмэна. Ещё более эффектно выглядело, когда Ди. Си. накрывал молодого Бэрона Дэвиса, который и вовсе был в зените славы. И все приятельские отношения были побоку – Коулмэн ставил свои блоки в подчёркнуто-категоричном стиле, после них и Дэвис, и Андерсон оказывались на полу и ещё какое-то время отходили от пережитого, размышляя о том, на что этот «ветеран» ещё способен и чего ещё от него ждать…

 

В своё время Коулмэн в составе «Шарлотта» встречался в плэй-офф с «Филадельфией» — и тогда «76-е» выиграли. Теперь история повторилась – но Ди. Си. был уже по другую сторону баррикад. «Сиксерз» обыграли «Хорнетс» в 6-и матчах, и Деррик был не последним, кто приложил к этому руку. Он вышел с командой во второй раунд плэй-офф всего лишь второй раз в карьере…

 

А там их поджидал соперник куда опаснее – «Детройт», лучшая команда Востока по итогам регулярки. И оппонент у Ди. Си. был тот ещё – сам «Биг Бен» Уоллес, окончательно утвердившийся на троне короля обороны и сменивший там Мутомбо, официальным подтверждением чего стала уже вторая подряд награда «Мистер Замок», к чему добавился в том сезоне первый вызов на All-Star Game. Казалось бы, ну что мог противопоставить Бену Коулмэн? И чего Уоллес мог ожидать от этой развалины, от этого старика, у которого, если прислушаться, явственно различался скрип во всех суставах во время бега, сильно перевешивавшийся под майкой через резинку от трусов живот при каждом движении колыхался, как желе, туда-сюда, а на груди под той же майкой были три шрама от ожогов дефибриллятором?.. Но то, как они бились, можно охарактеризовать следующим образом: Коулмэн предпочёл бы не играть на позиции центрового. Но дело в том, что и Уоллес тоже предпочёл бы, чтобы Ди. Си. не играл на позиции центра – хотя бы в той серии…

 

Может быть, даже не будет ошибкой и преувеличением сказать, что в тех матчах Коулмэн стал наиболее важным игроком в составе «Филы». Ну, ладно уж — не менее важным, чем сам Айверсон. Ну, уж точно – самым стабильным, не позволявшим себе провалов. Единственная черта, свойственная по-настоящему суперзвёздным игрокам, которую Коулмэн проявлял на протяжении всей своей карьеры – это то, что в плэй-офф он играл лучше, гораздо лучше, чем в регулярных чемпионатах. И в 35 лет он продемонстрировал это качество снова – когда этого ждал один лишь Браун…

 

Деррик начал доставлять Уоллесу большие проблемы буквально сразу же, с первых же минут первой игры серии. Это, конечно, не так уж удивительно, что Деррик был более результативен, чем Биг Бен – ни для кого не секрет, что атакующий арсенал Уоллеса был весьма скуден, да и не для того его в команде держали, чтобы он набирал очки. Он всегда был –дцатой опцией в атаке. Но то, что Бен в расцвете сил не мог закрыть старика Коулмэна в защите, что тот его частенько – гораздо чаще, чем можно было бы предположить до начала серии – переигрывал, и подчас Бен выглядел не самым умелым и прилежным школяром на фоне Ди. Си. – вот это действительно выглядело поразительно…

 

В первой игре Уоллес набрал лишь очко, и в этом, повторюсь, не было ровным счётом ничего необычайного. Необычайным было то, что Деррик набрал 21 с процентом 60 (это против Уоллеса-то!) Да и на щитах никак нельзя было сказать, что Биг Бен разбил оппонента – 12 подборов против 8-и. Усилий Коулмэна для победы не хватило – трудно выиграть игру, если почти все игроки стартовой пятёрки бросают с процентом не выше 38-и, а это и произошло с «Филой». «Детройт» победил 98:87.

 

 

Коулмэн притягивает к себе повышенное внимание – соперник вынужден играть на нём «дабл-тим»…

 

 

Все рассчитывали, что ко второму матчу Деррик сдуется. Этого не случилось. Он был не так активен в атаке, набрав на этот раз лишь 12 очков (по-прежнему с высоким процентом – 54), но зато на щитах дал Уоллесу настоящий бой, сделав 13 подборов против 15-и у Бена. Да ещё и три горшка поставил. И вновь для победы этого оказалось мало, хотя партнёры играли на этот раз получше (правда, из-за дуги Айверсон и компания снова атаковали просто безобразно) – но и «Поршни» тоже прибавили и выиграли 104:97. «Пистонз» обошлись даже без помощи Биллапса, растянувшего в первой игре лодыжку.

 

Серия перехала в Филадельфию. Перед третьей игрой все снова были уверены, что теперь-то уж Ди. Си., проводивший на паркете в первых двух матчах по 40.5 минуты, точно выдохнется. Все, кроме самого Деррика и, наверное, Брауна… Не тут-то было. Его ноги снова были свежими, а сердце — молодым и горячим. Коулмэн хорошо помог в атаке Айверсону, набрав 15 очков, и даже переиграл Уоллеса под щитами, сделав больше подборов (к слову, Биг Бен в том сезоне был вообще лучшим в лиге по отскокам). По сути, не будет таким уж преувеличением сказать, что в том матче Ди. Си. выключил Уоллеса из игры. Коулмэн смотрелся более ярко, казалось, что он играет с большей страстью, чем Бен, который в отдельные моменты выглядел даже каким-то потерянным и обескураженным. «В сегодняшней игре наши «большие» парни продемонстрировали потрясающую энергетику и заряженность, — комментировал Браун. — Я много следил за «Детройтом» в этом году. Я бы назвал их очень электрической командой. И они всегда играют очень жёстко». В общем-то, «Фила» била «Пистонз» их же оружием: «Сиксерз» играли ещё жёстче, ещё более цепко в защите, заставляя «Поршней» терять мячи, сами быстро двигали мяч и яростно боролись под щитами…

 

 

Коулмэн идёт в проход – Уоллес и Хэмилтон остаются за спиной…

 

 

У журналистов не было объяснений такому возрождению Деррика. По крайней мере – рациональных, исключительно мистические. Например, кто-то предположил, что Ди. Си. перед вторым раундом плэй-офф успел смотаться в Европу, во Францию, и совершил там омовение своего усталого и исстрадавшегося тела в водах источника Лурдес, которому приписываются дар исцеления и разные другие чудеса. И прямо омолодился… И помог «Филе» сократить разрыв в серии. Уоллесу впору было чесать в затылке: что же делать с Коулмэном дальше, ведь пока противостояние складывалось явно не в его пользу.

 

Однако «старик» продолжал показывать отличный баскетбол. К 36-и очкам Айверсона в четвёртом матче он приплюсовал свои 14, и вновь не уступил Биг Бену в борьбе «на выживание» – оба взяли по 15 подборов. При этом Коулмэн и в защите отрабатывал на все 100 – он бросался за неосторожными передачами соперника, он с мясом вырывал из рук мяч у Чаки Эткинса, подменявшего в старте Биллапса, (сделав в общей сложности 3 перехвата), он дважды зачехлил броски Желько Ребрачи, он… Об одном эпизоде из того матча стоит сказать особо – хотя бы потому, что в тот момент его в обязательном порядке включали во все хайлайты игрового дня. Рип Хэмилтон перехватил мяч и устремился в быстрый прорыв. Первым, кто стартовал вслед за ним из игроков «Филы», был Коулмэн – с колышущимся и подпрыгивающим при беге пупком. Хэмилтон уже собирался забивать лёгкий лэй-ап, когда над ним выросла огромная тень – и… Это и блоком трудновато назвать – Ди. Си. взмахнул рукой так, словно хотел вколотить Рипа в паркет. Мяч отлетел далеко в сторону, а у Хэмилтона на лице было такое выражение, словно его скальпировали…

 

 

Тот самый эпизод – Коулмэн накрывает Хэмилтона…

 

 

И никто не стал заморачиваться по поводу того, что судьи дали при этом Деррику фол. Кто же обращает внимание на подобные мелочи, когда игрок показывает такую страсть, такую жажду борьбы? Это была весьма жёсткая (но не грязная) игра, а в том сезоне Коулмэн заставил всех вспомнить, что он способен играть в защите вот так – агрессивно, угрожающе, опасно… Он был в огне на протяжении всего матча, который «Фила» выиграла – и сравняла счёт в серии. Даже несмотря на то, что Биллапс вернулся в состав «Детройта». Когда Коулмэн оставил площадку на последней минуте, 20 с лишним тысяч болельщиков устроили ему овацию и восторженно орали, когда он садился на скамейку. Многие из тех, кто глумились над ним на протяжении всех его предыдущих сезонов в составе «Сиксерз», теперь скандировали: «О`кей, Ди. Си.!»

 

 

В силовом проходе против Мехмета Окюра…

 

 

«Я наблюдал за Коулмэном на протяжении всей его карьеры, — сказал Браун. – Я никогда не видел большого парня, который бы лучше читал игру и был более талантлив. Он всегда был настоящим, надёжным другом и товарищем по команде. Люди, которые относятся к нему так же, как я – Джим Бэйхайм, Чак Дэйли – знают, что я сейчас имею в виду. У него были в прошлом проблемы, но ко мне он всегда проявлял большое уважение. Я обожаю его, я просто восхищаюсь им. У него есть всё для того, чтобы стать великолепным тренером в будущем. Я очень доволен, что сейчас, когда его карьера подходит к концу, он отвечает отличной игрой всем недоброжелателям. Я постоянно говорю своим игрокам об этом. О том, что вы просто не можете предвидеть, как будет складываться дальше вся ваша карьера, и о том, что далеко не всегда всё в ней будет происходить так, как вам хочется и как вы планируете. Деррик это для себя понял». Можно бы добавить к словам Брауна: жаль, что понял так поздно…

 

Представления, которые Ди. Си. устраивал в той серии, производили впечатление на всех.

 

«Он играет так, словно ему 25, – восторженно говорил Айверсон. – У меня нет слов, чтобы рассказать о том, что он делает на площадке. Он просто выходит на паркет – и каждый вечер пашет так, как это только возможно. Он не обращает никакого внимания на мелкие травмы. Он показывает всем, что он – настоящий профессионал, и всем хорошо видно, насколько он голоден до побед. Если тебе – 35, и ты всю свою жизнь играешь в эту игру на таком уровне, твоя конечная цель – это победа в чемпионате. И если ты этого ещё не сделал – то наступает момент, когда тебе просто необходимо проснуться, потому что время никого не будет ждать. Для меня самого это седьмой год в ассоциации, и, когда я только приходил в лигу, я думал, что выиграю за это время уже три или четыре чемпионата. Но это трудно. Это очень трудно. Я снимаю шляпу перед любым, кто становился чемпионом вместе со своей командой, потому что теперь я знаю, как тяжело это сделать».

 

«Я вообще никогда не видел, чтобы Деррик играл так жёстко и с таким пылом, никогда, — рассказывал партнёр Ди. Си. по «Филе» Тайрон Хилл, увы, уже выбывший на тот момент из игры из-за травмы. — Это просто показывает, как сильно он хочет выиграть. Он знает, что его часики тикают, тикают всё быстрее. Он знает, что это может быть его последним походом в финал, и ему нужно постараться выигрывать всё».

 

«Он ощутил запах и вкус победы, — говорил Эрик Сноу. – Никто из нас не становится моложе. Он чувствует, что дальше откладывать нельзя, второго такого шанса может и не быть, надо побеждать здесь и сейчас. Нельзя судить о людях со стороны. Например, когда я уезжал сюда, в Филадельфию, люди говорили: у-у-у, куда ты едешь! Да ведь там играет самый плохой человек на всём белом свете – Аллен Айверсон! А теперь он – один из моих самых больших друзей, и я очень люблю проводить время в компании с ним. То же относится и к Коулмэну. Пока вы лично не пообщаетесь с человеком, не узнаете, чем он живёт и дышит – не судите о нём, и не вешайте на него ярлыки».

 

Тренер «Детройта» Рик Карлайл, работавший в качестве ассистента в «Нетс» как раз тогда, когда там играл Ди. Си., отлично знал, что Коулмэн в регулярке и Коулмэн в плэй-офф – это два разных человека. Но и для него игра Деррика в чём-то была откровением: «Коулмэн был стабилен, очень стабилен на протяжении всей серии. Я был с ним, когда он играл в лиге свои первые четыре сезона, и я чувствую, что именно теперь, сейчас он в наибольшей степени показывает свой истинный уровень. Он силён, очень силён. И нам приходится иметь с ним дело и как-то решать эту проблему».

 

Ну, а лучше всего характеризует то, что творил в той серии Коулмэн, следующий факт. Даже Баркли – ДАЖЕ БАРКЛИ!!! – впервые за всё то время, что знал Деррика, похвалил его от чистого сердца. Сэр Чарльз уже работал тогда аналитиком на TNT и сказал после очередного матча серии: «Когда я в первый раз столкнулся лицом к лицу с Дерриком Коулмэном, я подумал: этот парень обязательно станет самым крутым мощным форвардом в лиге. Но у него не получилось этого сделать из-за всех этих травм и проблем личного характера. А сейчас он вернулся и выглядит просто потрясающе. Он играет великолепно, мне остаётся только снять перед ним шляпу…»

 

А что сам Коулмэн? Он просто кайфовал и получал удовольствие от происходящего – впервые за столько лет в лиге: «Мне нравится играть здесь, в Филадельфии, и я просто наслаждаюсь, когда мы играем в Детройте, и у меня появляется возможность сразу после матча поехать домой и провести время со своими близкими».

 

Серия вернулась в Детройт. И в пятой игре Ди. Си выдал уже настоящий бенефис. Лишь Эрик Сноу выглядел у «Филы» неплохо в нападении, и Деррик стал главной атакующей опцией команды. Он бросал свои джамперы – и попадал, он забил 3-очковый, он шёл в проходы, он пост-апил против Уоллеса, собирал фолы – и реализовывал штрафные, он даже заталкивал мячи сверху с сопротивлением. Коулмэн вновь сделал дабл-дабл, к 23-м очкам прибавив 11 подборов, дважды блокировал соперников. В общем, это, как я уже сказал, был бенефис. Ну, почти бенефис, к сожалению…

 

 

Коулмэн забивает сверху, Корлисс Уильямсон (тот самый, с которым они когда-то подрались) бессилен…

 

 

Потому что нашлись люди, которые не дали ему состояться в полной мере. И не только в составе «Детройта». Я говорю сейчас прежде всего об Айверсоне. Аллен в той игре почти сделал трипл-дабл, собрав 8 отскоков и сделав 9 передач (ещё и 4 перехвата) – но стал совсем не героем матча, а просто облажался по полной. Ему не нужно было в той встрече совершать никаких подвигов: не нужно было набирать 55, 50, 45, 40 очков. Даже обычные для него 30 не надо было набирать. Достаточно было бы забить жалкие для себя 20, ну, даже 15-16 очков – и победа в важнейшем пятом, гостевом поединке в серии была бы (в основном стараниями Коулмэна) у «Филы» в кармане. И в этом случае они выходили бы в серии вперёд – и проводили следующий матч у себя дома, да ещё и на эмоциональном подъёме, так что превращались, в общем-то, в фаворитов (хотя всё это – только на бумаге и вилами по воде писано, потому что так уж ли часто в спорте всё происходит логично?) Но… Айверсон смог наскрести лишь 14 нищенских очков, реализовав всего 5 из 25(!) бросков с игры…

 

Но даже при таком раскладе у «Филы» были все шансы на победу. Обе команды душили друг друга в защите, как могли – и преуспели в этом. За 34 секунды до конца Айверсон сравнял счёт – 74:74. В ответной атаке Принс вновь вывел вперёд «Пистонз» на два очка. Браун взял тайм-аут, после которого Сноу забил 3-очковый с передачи Коулмэна – 77:76 в пользу «Сиксерз» меньше чем за 10 секунд до конца. Тайм-аут берёт уже Карлайл. За три секунды до финального свистка последовал фол Айверсона – непробивной, так как к тому моменту «Фила» ещё не исчерпала лимит командных замечаний. «Детройт» ввёл мяч в игру, Хэмилтон нашёл передачей Эткинса – и тот бросил по кольцу. Эткинс стоял под щитом, затаив, как и все 22 с лишним тысячи болельщиков, дыхание, глядя, как мяч бесконечно долго прыгает туда-сюда по обручу. «Это была целая вечность. Я смотрел, как он ударился об обруч, отскочил и стукнулся о то место, где кольцо крепится к щиту. Я думал, я знал, что он должен упасть в корзину. Я смотрел на него, и тогда…» — рассказывал после матча Эткинс.

 

И тогда Коулмэн прыгнул и отбил мяч куда подальше. «Я не знаю, зачем Ди. Си. сделал это – может быть, разозлился, а может, он думал, что мяч не в цилиндре. Я просто счастлив, что судья всё видел и разобрался в ситуации», — продолжал Эткинс. Да, так оно и произошло – Коулмэн никогда не говорил, почему он решил смахнуть мяч с корзины (впрочем, он бы туда всё равно, скорее всего, скатился). Можно лишь предположить, что он в тот момент действовал чисто инстинктивно. Как бы то ни было, судья Майк Кэллахан зафиксировал голтендинг – и приплюсовал два очка «Пистонз». «Детройт» вышел вперёд 78:77. До конца оставалось 0.9 секунды. Чуда не произошло, и «Поршни» одержали мучительную победу…

 

Надо отдать должное «Филадельфии» — такое тяжёлое поражение не стало для них ударом. В 6-й игре на протяжении большей части матча они выглядели отлично. Айверсон пытался «отмазаться» за прошлый провальный матч, набрав 38 очков. Но его процент опять был далеко не лучшим: 14 из 33-х. Во второй половине он не забил семь бросков подряд, из своих последних 18-и бросков реализовав лишь 5. Коулмэн вновь был хорош (14 очков, 11 подборов). И всё же стоит признать, что ещё одного снайпера, помимо Аллена, в составе «Филы» не нашлось. Таковым должен был бы стать Ван Хорн, но почти всю серию (за исключением одной игры) Кит смотрелся просто ужасно. В регулярке он забивал почти по 16 очков за матч, а вот в той серии с «Пистонз» – лишь 7.8. Расстроенный Айверсон по окончании серии даже не стал скрывать раздражения: «Конечно, нам нужны другие ребята, которые были бы более результативны». И всё же «Фила» снова была близка к успеху – за 27 секунд до конца она была впереди на два очка. Зато у «Детройта» нашёлся свой герой – это, конечно же, Биллапс. Сначала он хладнокровно реализовал два штрафных, отправив встречу в овертайм, а уже там выдал роскошное шоу, забив три 3-очковых. «Во время перерыва перед овертаймом я сказал всем: я собираюсь взять эту игру. Я был очень, очень агрессивен в овертайме, и я поймал свой бросок. Я повернул игру». Ничего противопоставить этому «Фила» не смогла: 93:89 – и «Детройт» пошёл дальше.

 

В регулярном чемпионате Коулмэн набирал 9.4 очка и делал 7 подборов, в играх на вылет – 13.6 очка и 8 подборов. Даже с учётом того, что в регулярке он во многих играх выходил со скамейки (впрочем, времени на паркете проводил всё равно много, даже не являясь игроком стартовой пятёрки), такие показатели заслуживают уважения…

 

Летом Ди. Си., от которого «Фила» когда-то хотела избавиться, подписал с командой новый контракт – на три года и 13 с половиной миллионов долларов. «Мне не довелось поиграть в команде, где вокруг была бы куча звёзд. Но я и мои партнёры отлично ладили, а это уже многое значит в спорте. Мне нравится быть в Филадельфии. Я не хочу никуда уходить отсюда», — прокомментировал Ди. Си. заключение нового договора. В свою очередь, Билли Кинг сказал: «Деррик внёс огромный вклад в наши успехи в прошлом сезоне. Он набрал отличную форму в плэй-офф, и когда он вернётся в команду следующей осенью – это будет большим подспорьем для всех».

 

Но эта новость отошла на второй план, потому что в межсезонье с командой случилось, наверное, самое страшное из того, что только могло случиться (ну, если не брать в расчёт, например, уход Айверсона): вечный странник Лэрри Браун решил в очередной раз поменять место работы и отправился в «Детройт» — добывать для «Пистонз» перстни. Лэрри заменил Рэнди Эйрс – бывший ассистент, в качестве главного тренера не проведший в лиге ни одной игры. «У нас есть ребята, которые могут многому научить молодых, — заступая на пост наставника «76-х», Эйрс особо выделил Коулмэна. – Деррик – один из главных таких людей. Он отлично знает баскетбол, и я люблю его, как игрока. Наличие такого человека на площадке позволяет действовать вам очень разнообразно».

 

Собственно говоря – с «Филы» всё для Эйрса началось, ею же всё и закончилось, причём очень быстро, потому что те несколько месяцев, которые он провёл во главе команды, так и остались его единственной тренерской вехой в НБА. Вообще, конечно, этот выбор сразу же выглядел странно – учитывая, что в команде был такой человек, как Айверсон, с которым с большим трудом находил общий язык даже Браун. Этот ход закономерно ни к чему хорошему и не привёл: Эйрс не смог ни наладить нормальных взаимоотношений с игроками, ни «замешать» общекомандную химию. Так что после полусотни игр его отправили в отставку – а сами «Сиксерз» были на тот момент уже за бортом плэй-офф. В свою очередь, Эйрса поменял Крис Форд – человек, славившийся своими жёсткими и даже где-то авторитарными методами руководства командой. С такими людьми отношения у Айверсона не складывались по определению – и всё стало, пожалуй, даже ещё хуже, чем при Эйрсе. К тому же «Филу» преследовала по пятам старая беда — травмы. Летом «76-е» выменяли в масштабном трэйде у «Атланты» Гленна Робинсона. «Биг Догу» был уже 31, но руководство определённо связывало с ним немалые надежды и видело в нём вторую опцию и главного помощника для Аллена в атаке. Он, в общем, таковым и стал – но проблема была в том, что Робинсон пропустил в общей сложности почти половину чемпионата. Сам Айверсон из-за целого букета проблем в виде, главным образом, травм и конфликтов с тренером, сыграл немногим больше, чем Робинсон.

 

На фоне всех этих передряг со всей командой в целом и с Алленом в частности персона Коулмэна, который стал ещё на год старше (или, учитывая, что речь идёт о профессиональном спортсмене, лучше, наверное, будет сказать – старее) уже никого особенно-то и не интересовала. Он и сам всё больше и больше отходил в тень. Ещё год назад, проходя курс реабилитации после операции на колене, Деррик говорил о том, что собирается играть в лиге ещё 5 лет – до сорока. Увы, быстро стало ясно, что вряд ли это у него получится. Кажется, что в битвах с «Детройтом» он выплеснул последнее здоровье – и ничего больше не осталось. И тут уж никакое омовение хоть в водах Лурдес, хоть в любом другом чудодейственном источнике не поможет – тело просто отказывалось работать всё чаще и чаще. 13 игр он пропустил из-за растяжения связок левого колена, 22 из-за перелома пальца на правой руке и ещё 13 – из-за обострения тендинита того же левого колена. Итого – в общей сложности 48 игр. В тех 34-х матчах (в 30-и из которых он выходил в старте) Ди. Си. набирал 8 очков и делал 5.6 подбора.

 

Никакое чудо при таких раскладах не могло бы помочь «Филе» выйти в плэй-офф. Она заняла лишь 11-е место на Востоке – и казалось, что впереди её не ждёт ничего особенно хорошего… Впрочем, для самого Коулмэна это было уже не важно – потому что летом его обменяли. Что это за чудак, который хотел видеть у себя чуть живого ветерана? Да конечно же, все уже догадались, тут и думать два раза не надо – кто же, как не Лэрри Браун!

 

 

В конце карьеры исполнилась мечта Коулмэна – он играл в родном Детройте…

 

 

В предыдущем сезоне он в совершенно блистательном стиле выиграл с «Детройтом» титул (и Коулмэн был одним из первых, кто поздравил Брауна с этим успехом) – и теперь «Пистонз» стремились к повторению успеха. И Брауну снова понадобился Ди. Си., которого «Поршни» в компании с Амалом МакКэскиллом и выменяли у «Сиксерз» за Корлисса Уильямсона и энную сумму наличных. В общем-то, болельщики «76-х» в большинстве своём были даже рады такому обмену – в случае с Уильямсоном было куда больше уверенности, что он будет играть, а не лечиться. На Коулмэне в который уже раз все поставили крест. Не уверен, что кто-то ещё в системе «Поршней» видел в Ди. Си. надёжного сменщика для обоих Уоллесов – Бена и Рашида. Когда ты не знаешь, сыграет ли твой игрок хотя бы 40 игр в чемпионате – это не глубина состава, это головная боль для любого генерального менеджера. Сразу же после обмена ходили разговоры, что «Детройт» отчислит Ди. Си. Так что слова Джо Думарса «мы чувствуем, что этот обмен – хороший ход для нашей команды, и он даст нам толчок» выглядели, как обыкновенная формальность – не более того. Единственным, кто верил в Деррика, был Браун. И Деррик остался в команде. Что ж, Браун в очередной раз знал, что делал, когда заводил речь о том, что ему нужен Коулмэн – Деррик действительно оказался ему нужен, чтобы оказать своему любимому тренеру последнюю услугу. Правда, в не совсем игровой ситуации (или даже в совсем не игровой)…

 

 

Ди. Си. сражается за подбор с Рэфом Лафренцом в одном из своих последних матчей…

 

 

Очень быстро стало ясно, что надеждам Лэрри на Ди. Си., увы, не суждено оправдаться – как игрок, он, кажется, действительно исчерпал весь свой ресурс донельзя. Организм был практически убит. Деррик выходил в ноябре в пяти играх – в среднем на 10 минут и отмечался за это время 1.8 очка и 3-я подборами. После чего получил очередную травму ноги – и отправился лечиться. Но перед этим он всё-таки успел принять участие в одном очень запоминающемся событии…

 

19-о ноября во время игры между «Детройтом» и «Индианой» произошла печально знаменитая «The Malice at the Palace» — если не очень удачно переводить на русский: «Злоба во дворце». Та самая драка между игроками «Пистонз» и ещё в большей степени – их болельщиками с «Пэйсерз».

 

Не буду описывать сейчас её подробно (может быть, в годовщину эпизода и сделаю это – довольно любопытно, как видели всё происходящее сами непосредственные участники). Скажу лишь о том, что делал Коулмэн. Деррик был, конечно, уже совсем не тот, что ещё несколько лет назад. Тогда, глядишь, у Артеста и О`Нила, сцепившихся с болельщиками, и появился бы в лице Ди. Си. достойный соперник – он бросался в драку и по меньшим поводам, чем избиение на его глазах своих же зрителей. Коулмэн поначалу, собственно, как вспоминал Линдси Хантер, как раз и поддался эмоциям – и рванул на паркет в сторону Артеста и О`Нила с криком: «Давайте, давайте! покажем этим заср…цам и вышвырнем их из зала!» Но потом включил голову – и понял, где он сейчас нужнее… Как рассказывал потом Лэрри Браун: «Мой 9-летний сын (да-да, кстати, не удивляйтесь – ещё один весьма примечательный факт из биографии Лэрри: младшие дети Брауна (сын и дочь) – ровесники детей, например, Айверсона (при том, что Браун старше Аллена на 35 лет)) был на той игре болл-боем. Я пытался пробраться к нему сквозь толпу, но у меня ничего не получалось. Я всерьёз волновался за него – все вокруг сошли с ума! А потом я увидел, как туда пробивается Коулмэн. Он расшвырял всех на пути, выдернул оттуда моего сына и притащил его ко мне. Я работал со многими крутыми парнями в этой лиге. Но Деррик, пожалуй, самый крутой изо всех…»

 

Как уже говорилось, после пяти проведённых игр Ди. Си. получил очередную травму и был в лазарете до января. За это время всем – и даже Брауну — стало ясно, что в баках Коулмэна просто уже ничего не осталось, они пусты. Да и сам Ди. Си., ещё в прошлом году собиравшийся играть 5 лет, кажется, окончательно устал от баскетбола… Нет, было бы, конечно, красиво, чтобы он продержался ещё полсезона, дошёл бы с командой до финала и там вспомнил бы былое, тряхнул стариной – и выдал бы одну (хотя бы всего-то одну) игру из тех, которые он показывал в плэй-офф. И этой-то одной игры «Пистонз» хватило бы в противостоянии с «Сан-Антонио», чтобы склонить чашу весов в свою пользу и защитить чемпионское звание. И ушёл бы Коулмэн на покой, гордо унося перстень на пальце…

 

 

Связь времён: один из первых бросков Коулмэна за «Сиракузы» — и один из последних за «Детройт»…

 

 

Ну да, слишком красиво. Чересчур. В конце концов, даже справедливо, что этого не произошло. Я сейчас даже не имею в виду, что этому помешали бы объективные проблемы между руководством команды и Брауном. Просто почти всю карьеру Коулмэн относился к Игре слишком уж по-наплевательски. Это таких трудяг вроде Корлисса Уильямсона, Элдена Кэмпбелла и Пи. Джей. Брауна она может отблагодарить напоследок чемпионством – может быть, даже и нежданным. Потому что они всю жизнь показывали приверженность и преданность этой Игре, пахали – и в итоге закономерно и заслуженно получали эту награду. А Коулмэн… Нет уж, о нём всего этого никак не скажешь.

 

Поэтому тоже закономерно (закономернее – некуда), что 5-о января Джо Думарс сделал следующее официальное заявление о том, что хотя «я с большим уважением отношусь к Деррику, и очень ценю его профессионализм и отношение», но «сегодня «Детройт» отказался от всех прав на Деррика Коулмэна и отчислил его»… Интересно, что когда писал этот материал, наткнулся на старый англоязычный форум болельщиков «Лэйкерс». Тогда, в 2005-м, они всерьёз обсуждали целесообразность подписания освободившегося Коулмэна. Кто-то говорил, что, конечно же, Деррик им на фиг не сдался – старый, травматичный, уставший, конфликтный. Ещё интереснее, что большинство было настроено совсем по-другому: вариант с Коулмэном определённо заслуживает внимания, он за последнее время остепенился, ничего такого в раздевалке ждать от него не приходится, а уж как игрок он даже в своём нынешнем состоянии должен принести побольше пользы, чем, например, Медведенко. Впрочем, всё это были обычные домыслы болельщиков, которых хлебом не корми – дай пообсуждать что-нибудь такое. Во всяком случае, встречать какую-либо информацию о том, что руководство «Лэйкерс» выходило с какими-нибудь предложениями на Коулмэна, мне не приходилось. Да, думаю, и сам он уже настолько был изнурён всем этим баскетболом, что вряд ли его что-нибудь заинтересовало бы… Вот так, тихо и незаметно, и закончилась карьера Деррика Ди. Коулмэна.

 

— Извините, а вы не знаете, что там с Ди. Си.?

 

— Ну, как же, его ведь ещё зимой отчислили.

 

— Да? Скажите пожалуйста, даже не слышал. А ведь ещё пару лет назад он так замечательно пылил за «Филу»…

 

— Так, знаете, ли, 37 лет, как-никак… Оказался никому не нужен.

 

— Ну да, понимаю, понимаю… Оказался никому не нужен… А всё-таки, знаете, жаль, что всё у него вот так вот вышло. Это могла бы быть такая карьера!..

 

— Ну, что ж тут скажешь?.. Жаль, конечно… Ну, а с другой стороны — а чего же вы хотели? Ведь это ж – Деррик Коулмэн!!!

 

Детройт. Нечто эпилогообразно-философское, или «Плохой-хороший Коулмэн» и «Тут, там, за углом, в соседнем квартале – здесь кругом мои братья».

 

Во время работы над этим материалом я постоянно задавал себе вопрос: а зачем, собственно, я вообще это делаю? И кому это нужно? Кто он такой — этот Деррик Коулмэн, чтобы тратить на него время своё и читателей, чего он такого сотворил-то? Да ничего, вроде бы… Вообще-то я и писать-то начал совсем на другую тему, а на Деррика переключился спонтанно и очень неожиданно для себя самого. И увяз в этой теме всерьёз и надолго. Значит, что-то такое было… И я находил для себя ответы на все свои вопросы. А поскольку материал получился объёмным…

 

(…ох, каким же он, зараза, получился объёмным… Всегда предпочитал длинные дистанции спринтерским, но если бы я знал, в какой марафон выльется этот труд в итоге – уж конечно, даже и на старт выходить бы не стал. Уже к концу первой части он пугал меня самого своими размерами, а дальше – всё сильнее и сильнее. Пока я его дописал, не только кое-кого из упомянутых тренеров отправили в отставку — даже у мэров заканчивался срок их полномочий; а кто-то из баскетбольных легенд, чьё имя можно встретить на этих страницах, за время работы уже, увы, оставил этот мир… Да, честно говоря, я его и забрасывал не единожды… Но каждый раз возвращался – и всё-таки закончил. Значит, повторюсь, что-то такое было…)

 

Так вот, поскольку материал получился таким объёмным, то и ответов этих накопилось немножко больше, чем один. И каждый раз они были новыми и разными, и становились всё интереснее и интереснее…

 

Ну, самый простой, лежащий на поверхности: эта история любопытна сама по себе (я, конечно, не говорю сейчас за всех – только за себя лично). В ней есть всё, что нужно для драмы: и моменты, вызывающие улыбку, и трагические (трагических, наверное, даже слишком много, хотелось бы поменьше, но увы, тут уж никуда не денешься: c`est la vie…) Есть даже что-то, похожее на хэппи-энд. Ну, правда, учитывая, что речь идёт о Коулмэне, хэппи-энд этот очень далёк от абсолюта, весьма относителен и даже спорен, но всё же… Ну, да ладно – разговор об этом впереди…

 

Другой ответ. Кажется, что про Джордана, Бёрда, Мэджика и другие легенды написано уже столько, что чего-то нового уже и не придумаешь. И, откровенно говоря, когда встречаешь какие-нибудь статьи с названиями вроде «30 фактов из жизни Джордана (дальше по списку), которых вы не знали», лишь скептически усмехаешься и пожимаешь плечами, и даже как-то не очень хочется читать: ну что ещё можно о них не знать? И чего интересного ещё о них не рассказали?

 

С этой стороны карьеры вроде коулмэновской – достаточно плодотворная почва. Ведь в этой лиге играли не только герои, небожители (ну, или хотя бы полубоги), рыцари без страха и упрёка и всякие прочие принцы на белых лошадях (в смысле – конях), и сами все такие из себя белые и пушистые… Там были (и есть) и другие люди – вроде того же Коулмэна или, того пуще, например, Джейсона Уильямса. И они тоже во многом определяли лицо этой лиги и были её неотъемлемой частью.

 

Да, конечно, они почти не проявляли героизма на паркете. Они не забивали с центра площадки решающие броски, они не заталкивали сверху со сломанными пальцами, не выходили на игры с трещинами в ноге, чтобы стать самыми-самыми. Нет, «о подвигах, о доблести, о славе» — это не к ним (хотя даже у Деррика я обнаружил несколько эпизодов с ма-а-аленьким намёком на героизм – к своему, надо сказать, удивлению: я-то думал, у него вообще ничего подобного не было), это к тем, другим – тем, кто развивал эту игру, толкал её вперёд, выводил на новый уровень, чьи имена останутся жить в веках, и кто заслуженно становился кумирами фанатов на десятилетия вперёд…

 

С другой стороны – можно бесконечно живописать о деяниях этих людей в игре, о том, насколько они крутые, но при этом частенько их жизнь вне площадки укладывается в довольно незатейливую формулу: родился, взял в руки мяч, тренировался с утра до вечера, спал с мячом – стал школьной звездой, тренировался с утра до вечера – стал одним из лучших игроков NCAA, тренировался с утра до вечера – стал звездой НБА, тренировался с утра до вечера – стал легендой… Всё это так, и всё это здорово. Но, повторюсь, на противоположном полюсе всегда находились другие люди – те, которые не тренировались с утра до вечера, и звёздами не стали – а ведь могли бы. И таких было немало. Зато их судьба выглядит какой-то более выпуклой и яркой. Правда, не буду спорить с тем, что колорит этот, как правило, носит явно негативный оттенок – практически «украл, выпил – в тюрьму; украл, выпил – в тюрьму». Но при этом их жизни мне (опять же, говорю только за себя) не менее интересны – хотя бы просто для полноты картины…

 

А вот вам (и мне – тоже) ещё один ответ. Коулмэн представлял собой весьма любопытное явление. На его примере можно очень наглядно понаблюдать за определёнными тенденциями, которые набирали ход в НБА. Он вроде как и к пресловутой «старой школе» имел непосредственное отношение со своим подчас подчёркнуто враждебным отношением к противникам, наиболее мягкой формой которого был грязный трэштокинг, с постоянной готовностью с перекошенной злобой физиономией перейти из вербально-виртуальной плоскости в реальную – и ввязаться в драку и за себя, и за товарища по команде… Он успел в полной мере познать на своей шкуре, что такое расизм; учитывая, где он рос, можно было бы сказать, что для него было два пути: баскетбол или банда – что, впрочем, не совсем будет соответствовать истине. Несмотря на свой крайне буйный характер, откровенно бандитских наклонностей у него, в отличие от того же Уильямса, никогда не прослеживалось… Но при этом в чём-то он стал продуктом уже 90-х годов – с их бешеными контрактами, безумной роскошью, сладкой жизнью. Ближе к началу нового века начал меняться сам баскетбол – для нас, простых болельщиков, этого ещё не было заметно, всё казалось, как прежде. Но сами игроки, особенно старой закваски, это уже чувствовали – и эти перемены им совсем не нравились. Как сказал неистовый Энтони Мэйсон: «Эти долбаные правила для малых ребятишек вгоняют меня в такую скуку… Трусы должны быть вот такими – не длиннее и не короче. Ты не должен ругаться, ты должен говорить вот это, а вот этого говорить не должен… Да, блин, они в конце концов сделают из баскетбола этот хренов танец… как там его? Вальс, что ли? Ну, где шаг влево, шаг вправо… И чего теперь, если я выматерюсь на паркете, или трусы короче надену – они меня на месте казнят, что ли?» Менялась игра – и менялись игроки…

 

Если помните, Коулмэн стал главным героем статьи в «Sports Illustrated», в которой с тревогой обсуждались и осуждались новые для лиги веяния – где его изобразили плачущим, капризным мальчиком. Но дело в том, что в той же статье говорилось: Ди. Си. – это просто один из наиболее ярких примеров; по всей НБА полным-полно таких игроков, и гораздо легче найти команду, которая сталкивается с такими же проблемами, чем ту, где их нет.

 

Там говорилось, что в лиге начинается сущее безумие, просто эпидемия. Молодые игроки творят, что хотят: пропускают тренировки, грубят тренерам, требуют обмена – одним словом, непрофессионализм на каждом шагу. Если, опять же, помните, Рекс Уолтерс в своё время довольно уничижительно характеризовал почти всех своих партнёров по «Нетс» (это когда там царил сущий бедлам). И сказал, что разобраться во всём этом под силу только Зигмунду Фрейду. А закончил он следующими словами: «Эй, но я сейчас говорю не только про нас. Посмотрите вокруг – да такое происходит во всей лиге!» Он был недалёк от истины…

 

…Крис Уэббер, первый номер драфта, раскапризничался, разобиделся, вдрызг разругался с тренером Доном Нельсоном – и не оставил своим поведением руководству «Голден Стэйта» никакого выбора, кроме обмена. Что они и сделали – после всего лишь годичного пребывания Уэббера в стане «Воинов»…

 

…Лэтрелл Сприуэлл (так и тянет написать просто Спрюэлл, как его и называли всё моё детство и юность) обиделся на то, что обменяли его друзей Уэббера и Билли Оуэнса, и в знак протеста пропустил две тренировки и опоздал на третью. В своих оправданиях он не был оригинален: «У меня барахлила машина». За что был наказан руководством дисквалификацией на одну игру. В местном радио-шоу Нельсон даже взмолился то ли в шутку, то ли всерьёз: «Спри, если только ты меня слышишь, пожалуйста, отзовись, позвони, давай помиримся»…

 

…«Я не думаю, что есть в лиге команда, которая бы не имела таких вот трудностей», — печально резюмировал ветеран «Сиэтла» центровой Сэм Перкинс. Сэм знал, о чём говорил. В межсезонье его одноклубник Кендалл Гилл, уже упоминавшийся в этой истории, игрок, конечно, хороший, но совершенно не звёздный, потребовал у руководства беспрецедентный контракт на семь лет и 26.6 миллиона долларов – да ещё и с непременным включением в соглашение пункта, согласно которому он должен был проводить на паркете определённое игровое время («Суперсоникс», естественно, отказались)…

 

…Казалось бы, товарищ Гилла и Перкинса по «Сиэтлу» Винсент Эскью, отыгравший до этого три с лишним сезона в Континентальной баскетбольной ассоциации, должен был быть рад каждой минуте, проведённой в НБА, да ещё и за контракт в 1.6 миллиона, но нет – он тоже во всеуслышание потребовал увеличения игрового времени (правда, после того, как руководство вызвало его на ковёр, принёс публичные извинения)…

 

…Вернувшийся в лигу после трёхлетней дисквалификации (за наркотики) и тоже уже упоминавшийся в рассказе игрок «Маверикс» Рой Тарпли при всех наорал на своего тренера Дика Мотту в перерыве одной из игр, а потом категорически отказался участвовать в послематчевых занятиях на велотренажёрах, обязательных для всех игроков «Далласа», сыгравших меньше 20-и минут в матче. После чего поссорился с директором по персоналу Китом Грантом, обругал всех партнёров по «Маверикс» прямо во время игры с «Никс» — и с позором был изгнан своей же командой в раздевалку задолго до окончания матча…

 

 

Неисправимый Рой Тарпли. Уже – в форме нашего «Урал-Грейта».

 

 

…23-летний Айзейя Райдер из «Миннесоты» не считал своего тренера Билла Блэра человеком, достойным того, чтобы прислушиваться к его словам. В ответ на критику наставника он мог созвать пресс-конференцию – и открыто высказать Блэру своё «фи». А потом пропустить тренировку. А потом отделаться фразой про… ну, вы уже знаете: «У меня… это… ну…как его… типа, машина не завелась» (у игроков НБА тех лет, судя по всему, были просто адовы проблемы с их автопарком)…

 

 

Один из ярчайших – и я сейчас говорю совсем не только об игровых достоинствах, но и о похождениях за пределами паркета (главным образом, криминальных) — представителей молодёжи, которая стала приходить в НБА в первой половине 90-х. Многим из них сумасшедшие – и пока ещё не очень-то заслуженные – деньги вскружили голову настолько, что они так и не пришли в себя. Стерн называл их «поколением X»…

 

 

…Даже опытные игроки начали поддаваться этому вирусу. Например, в серии плэй-офф с «Никс» Скотти Пиппен устроил сидячую забастовку, отказавшись возвращаться на паркет за 1.8 секунды до конца. После чего громко и претенциозно потребовал обмена (впрочем, в «Чикаго» ему тогда и впрямь платили почти нищенские по новым меркам деньги)… Как и Клайд Дрекслер из «Портленда»…

 

…Родман, как раз тогда окончательно пустившийся во все тяжкие, заставлял нервно вздрагивать руководство НБА при каждом упоминании своего имени в СМИ. «Ну да, я думаю, я просто пугаю лигу, — не без самодовольства излагал своё жизненное кредо Деннис журналистам. – Они просто не знают, что я сделаю дальше, и это пугает их»…

 

Это – лишь некоторые примеры того, что начало происходить в лиге. Понятно, что на этом фоне Грант Хилл выглядел какой-то белой вороной, и лига незамедлительно начала лепить из него ангельский образ и икону для подражания, поскольку пай-мальчик из хорошей семьи Хилл был едва ли не единственным из этого нового поколения игроков, кто для этого годился…

 

Очень интересные слова сказал тогда Пэт Райли: «Это характерно для НБА, это заложено в самой её природе: эгоцентричность, жадность, вызывающее поведение. Но сейчас всё это набирает просто какие-то невиданные темпы, это невозможно обуздать. И однажды это приведёт лигу на дно. Они сконцентрированы на собственном «я», на признании, на контрактах, на максимальном игровом времени – и всё это перетекает в отсутствие дисциплины и непрофессионализм».

 

«Мы обеспокоены происходящим, — говорил Расс Граник, заместитель Стерна. – Было бы глупо это отрицать».

 

Проблема была в том, что те же Коулмэн и Райдер были по-настоящему талантливыми игроками. Утром у их тренеров болела голова после новостей о том, что могли натворить за последние сутки их парни, а вечером те выходили на паркет – и устраивали настоящие шоу. Как можно было воздействовать, например, на Райдера, если он был лучшим снайпером «Миннесоты»? Они особенно и не воздействовали. Даже когда Айзейю приговорили к 28-и часам общественно-полезных работ за нападение 5-й степени в течение трёх месяцев – а он просто на них забил. И когда на выполнение этих самых работ Райдеру оставалось уже меньше недели, единственной реакцией со стороны президента «Волков» Роба Мура было: «Ну, если мы должны обеспечить его автомобилем, чтобы доставить туда, то мы это сделаем» (потому что у самого Райдера права отобрали задолго до этого). Мол, а чего вы ещё от нас хотели?

 

Ветераны ошарашенно взирали на юнцов, которые ещё ни одной ногой не ступали на паркет площадок НБА, а зарабатывали уже больше их. Раньше у новичков были не самые обременительные обязанности, которые они неукоснительно исполняли, а теперь? Как пошлёшь такого за кофе с пончиками, если ты получаешь один миллион, а он – три? Да он тебя сам пошлёт, и совсем не за кофе с пончиками, а кое-куда ещё… Сэм Боуи (тот самый – партнёр Коулмэна по первым сезонам в «Нетс», которого выбрали на драфте раньше Джордана и Баркли) с ностальгически-печальными нотками в голосе вспоминал: «Раньше, когда вы говорили новичкам, чтобы они принесли вам стакан воды или собрали с пола мячи после тренировки – да у них только пятки сверкали! А сейчас? Сейчас вам лучше приберечь своё дыхание на то, чтобы подуть на кофе, потому что они вас всё равно не услышат».

 

Тренеры жаловались на то, что новички и второгодки получают слишком большие деньги – и у них просто нет способов воздействия на своих подопечных. В той же «Миннесоте» новобранец Кристиан Лэйтнер постоянно ругался сразу и с главным тренером Сидни Лоу, и с ассистентом Лоу Бобом Вайнхауэром. Дело кончилось тем, что и Лоу, и Вайнхауэр вылетели из команды, а Лэйтнер остался. «Когда вы даёте игроку контракт, который обеспечивает его на всю жизнь, это автоматически делает его пуленепробиваемым, — сетовал Майк Данливи, совмещавший тогда в «Милуоки» функции главного тренера и генменеджера. – Они начинают думать: я имею гарантированные деньги на несколько следующих лет, так что вы, господин тренер, уже не сможете меня достать». Тренеры уже опасались говорить на эти темы. Один наставник, тренирующий команду Восточной конференции и не пожелавший называть своего имени, сказал: «Я не могу говорить о том, как я на самом деле отношусь к некоторым из этих парней. А вдруг он услышит это – и просто откажется за меня играть?»

 

Кто-то усматривал корень всех бед в распаде традиционных семейных ценностей. Например, генеральный «Орландо» Пэт Уильямс, который говорил: «Молодые люди куда менее управляемы, чем 20, 10 лет назад. И это из-за того, что у многих не было нормальных семей».

 

Другие обвиняли в происходящем саму лигу – она, дескать, откровенно поощряет в игроках эгоизм. Мол, НБА – это лига не «Орландо» и «Шарлотта», «Сан-Антонио» и «Финикса»; это лига Шака и Бабули, Адмирала и Сэра Чарльза. Лэрри Браун, работавший тогда в «Индиане», высказался об этом следующим образом: «Суть в том, что это – самая лучшая из всех командных игр, а мы при этом делаем всё, что в наших силах – начиная от правил и заканчивая тем образом лиги, который мы создаём в глазах общественности – чтобы превратить её в индивидуальный вид спорта. Мы очень мало говорим именно о команде. Мы никак этого не рекламируем, не пропагандируем. Мы стараемся поставить производство звёзд на поток – и в результате этого получаем тот самый «синдром примадонн», о котором мы сейчас говорим».

 

Примерно то же, но другими словами, сказал Стив Керр, игравший тогда за «Буллз»: «Как мы говорили раньше? Ого, ты смотрел игру «Селтикс» — «Лэйкерс»? Ух ты! А сейчас это больше похоже… Вы видели последнюю версию видеоигры или последний рекламный ролик? Вот на это сейчас всё и похоже. Они создают красивую оболочку, блестящую обёртку, а от самой игры остаётся всё меньше и меньше».

 

Конечно, сама «золотая молодёжь» придерживалась кардинально противоположного мнения. Она совсем не считала, что, например, большие деньги способны кого-то испортить. «Вы должны громко говорить, если вам что-то не нравится, — заявлял Райдер. – Если вы будете молчать, если не поставите себя, как настоящего мужика, вам просто не выжить в этой лиге».

 

«Все игроки должны уметь постоять за себя, — присовокуплял Гэри Пэйтон, частенько бывший со своим тренером, Джорджем Карлом, «на ножах». – Может, раньше и было по-другому, но это неправильно. Тренер не должен относиться к вам, как к кому-то, кому он может приказывать, как к кому-то низшему. Люди думают, что всё дело в контрактах, в деньгах, в больших деньгах. Да ничего подобного! Всё дело в характере, в мужественности. В том, как один человек относится к другому. Если тренер не уважает вас, как человека, не относится к вам, как к человеку, то вам придётся постоять за себя – и здесь нет разницы, зарабатываете ли вы 150 тысяч или 5 миллионов». Так что Коулмэн был типичным представителем «поколения X»…

 

Очередной ответ на вопрос «что такого замечательного в фигуре Коулмэна»: ну, ведь это же интересно — попытаться отследить, как человек, обладающий таким гениальным потенциалом, мог скатиться в такое болото…

 

Как я уже говорил, множество людей называли Ди. Си. игроком, который мог бы стать абсолютно лучшим в своём амплуа 4-о номера – на данный конкретный временной период, а то и вовсе в истории. Здесь и коллеги по цеху в лице Мэлоуна и Баркли (а уж эти ребята знают, что говорят, и похвалами в чей-то адрес на все четыре стороны не разбрасываются). Здесь и журналисты. Здесь и эксперты и аналитики всех мастей и размеров – начиная с тех, чьё имя вам ровным счётом ничего не скажет, и заканчивая Биллом Симмонсом. Правда, отвечая на вопрос: приведите пример самого талантливого и самого несостоявшегося, по вашему мнению, спортсмена в истории, ну, или хотя бы за последние 50 лет, не умершего от наркотиков, не погибшего в результате несчастного случая или убитого, а просто настолько глупого, что он растратил впустую все данные ему Богом таланты, Билл даже не стал, как обычно, изощряться в остроумии, а просто сказал так: «Да не вопрос! Здесь не может быть двух мнений: это Деррик Коулмэн. Можно вспомнить ещё, конечно, Дуайта Гудена и Дэррила Строубэрри. Был ещё и Дэвид Томпсон – пожалуй, мой любимый игрок не из «Селтикс» конца 70-х годов, который был для этой лиги Майклом Джорданом до того момента, пока в ней не появился сам Майкл Джордан. Но у всех этих парней была, по крайней мере, «уважительная» причина – они, в отличие от Коулмэна, сидели на наркоте. А он… Коулмэн мог бы быть лучшим мощным форвардом в истории, но вместо этого он взял – и просто сам всё об…рал».

 

Коулмэн приходил в НБА на самой заре той эры, которую сегодня принято с ностальгией именовать «золотой» — в 1990-м году. И у него, на первый взгляд, было всё, просто абсолютно всё, что нужно, для того, чтобы стать бессмертным – наряду с другими иконами той эпохи. Казалось бы, он безо всякого труда должен был получить своё место в пантеоне баскетбольных богов и превратиться в «равного среди первых» или «первого среди равных» — как угодно. Он был фантастически, в избытке одарён от природы, он был атлетичен (практически во всём, что только входит в это понятие: начиная от взрывного когда-то первого шага, продолжая отличной дистанцинной скоростью, высоким прыжком и заканчивая всем, что только вам в голову взбредёт) настолько, что большего и желать не стоило, он умел делать в этой игре, кажется, всё – у Ди. Си. была мощь, позволявшая ему лезть под щиты, не очень-то обращая внимания на соперников – даже самых крутых и больших, Бэйхайм научил его играть в защите, у него был отличный джамп-шот, он мог закинуть 3-очковый, у него была счастливая способность притягивать мяч, кажется, только строго посмотрев на него, он, будучи «большим», мог водить этот мяч, практически как «маленький», он… Впрочем, я ведь обо всём этом уже говорил? Сейчас я бы хотел остановиться на другом качестве Деррика, быть может, самом главном – его баскетбольном интеллекте.

 

Все, буквально все тренеры, которые с ним работали на взрослом уровне – начиная с Бэйхайма и заканчивая Брауном – в один голос отмечали: Деррик – это самый умный «большой» парень изо всех, с кем я сталкивался в своей тренерской карьере. В одной из статей в «Sporting News» о нём писали: «в Коулмэне заложено очень тонкое понимание того, по каким законам живёт и развивается эта игра, как она работает, ощущение самого пространства, самой геометрии игры, благодаря чему он может с лёгкостью определить слабое место у соперника и использовать это». И это было правдой.

 

Пожалуй, лучше всего о том, что Ди. Си. в первую очередь был «умным» игроком, свидетельствует сам факт того, что он провёл в этой лиге 15 сезонов (ну, конечно, так можно говорить с большой натяжкой, но формально это так). Он был одним из последних участников драфта-1990, кто ещё продолжал выходить на площадки лиги – почти все остальные уже закончили с баскетболом; кто-то сделал это незадолго до Коулмэна, а кто-то – гораздо раньше. Что позволяет баскетболисту оставаться в игре в таком преклонном возрасте? Счастливая звезда, под которой он родился и которая ведёт его по карьере без особых травм, и лошадиное здоровье, подкреплённое многочасовыми неустанными тренировками в тренажёрных залах и трепетным отношением к этому своему здоровью в виде правильного меню и соблюдения спортивного режима (как, например, в случае Эй. Си. Грина или Почтальона Мэлоуна). Или то, что он может играть в умный баскетбол. Именно этим и занимался Ди. Си. на протяжении нескольких последних сезонов своей карьеры – играл прежде всего головой, и только потом уже всем остальным. Когда-то он и сам мог похвастать лошадиным здоровьем (многие бы позавидовали), но вот бережным отношением к нему совсем не отличался, предпочитая всем тренировкам стол, заставленный тарелками с нездоровой пищей – и непременно несколько бутылок алкоголя. И всё-таки, с уже посаженным всем этим сердцем, со всеми этими многочисленными травмами за спиной, продолжал играть – потому что умел включать на паркете мозги…

 

Но вместо того, чтобы использовать всё это на полную катушку и стать одним из величайших, Ди. Си. стал объектом полемики на англоязычных форумах в совсем другом свете. Там, например, любят задаваться вопросом: можно ли причислить Коулмэна к бастам? (Кстати, ещё одна любимая тема: кого из современных игроков можно сравнить с Коулмэном? Здесь называются два имени: Бизли и Казинса. Все обсуждения сводятся к одному: конечно, и тот, и другой – те ещё балбесы, но до Ди. Си. обоим очень далеко – и в плане поведения, и уж тем более – в плане одарённости).

 

На мой взгляд, сама такая формулировка не очень-то корректна. Хотя здесь всё зависит от того, кто как для себя трактует само понятие «баст». Для кого-то оно всеобъемлюще, и в него включаются, например, и те игроки, карьеру которых убили травмы. Скажем, частенько можно увидеть, что главный баст 21-о века – это Грег Оден (кстати, совсем недавно он и сам так себя назвал). Не знаю, по-моему, это как-то не очень-то справедливо. В моём представлении термин «баст» гораздо уже: это просто тот, от которого очень многого ждали, которого выбрали под очень высоким номером драфта, и который сразу же, с первых матчей, показал, что по разным причинам он был сильно переоценён и просто не тянет на этом уровне (вроде Дарко Миличича).

 

 

«Да я порву за Деррика!» Джим Бэйхайм очень сильно сердится, когда при нём кто-нибудь называет Коулмэна бастом…

 

 

Так что не стал бы называть Ди. Си. бастом. Он поначалу не просто оправдывал авансы, а даже сильно поднял свою планку – так, как мало кто мог ожидать. Он на первых порах заставил поверить, что может стать спасителем для «Нетс». Деррик практически всегда классно играл в плэй-офф. Он попадал в символические сборные по итогам сезона, он был участником Dream Team-2 и выигрывал золото чемпионата мира, он выходил в старте на All-Star Game – и когда это случилось, все были уверены в том, что он станет завсегдатаем этих шоу, и никто и подумать не мог, что та игра так и останется для него единственной. С ним хотели работать Фил Джексон и Пэт Райли – и это уже в то время, когда Коулмэн превратился в одного из самых проблемных игроков лиги. Вряд ли Джексон и Райли настолько не разбираются в баскетболе, чтобы пытаться пригласить в свои команды баста. В различных рейтингах лучших игроков в истории франчайза «Нью-Джерси-Бруклин» он неизменно занимает самые высокие места, отставая лишь от таких легенд, как Доктор Джей, Кидд, Бак Уильямс, Картер, Рик Бэрри (скажу больше – мне приходилось видеть и такие ранжиры, в которых Ди. Си. ставили выше и Бэрри, и Картера), и с большим отрывом опережая, скажем, Бернарда Кинга, Кенни Андерсона, Кеньона Мартина, Кэсселла, Марбэри, да и тех же Дерона Уильямса и Брука Лопеса, в конце концов. Да и его личная статистика говорит об обратном. Нет, конечно, 16.5 очка и 9.3 подбора – это, прямо скажем, «не фонтан» для игрока, выбранного на драфте под первым номером и никогда не считавшегося в НБА защитным. С другой стороны: почти дабл-дабл за игру – это и никак не провал, и не показатели баста. Скажем, у выбранного годом позже под тем же первым номером Лэрри Джонсона эта статистика ещё похуже, и ничего – ярлык баста на него как-то особенно никто не вешает. Больше того – она хуже у многих из тех, кто входил в топ лучших 4-х номеров в разные годы 90-х: у Кемпа, Мэннинга, Бэйкера, Клиффа Робинсона… Да, я понимаю, конечно, что проводить параллели между всеми этими людьми совсем неправильно: от Мэннинга после травм осталась лишь бледная тень того игрока, который приходил в НБА, Дядя Клиффи постоянно курсировал между амплуа лёгкого и тяжёлого форвардов, иногда и вовсе зависая на позиции центрового, ну, а кто из троицы Коулмэн-Кемп-Бэйкер самый раздолбаистый раздолбай – это о-о-очень большой вопрос (но, сдаётся мне, вряд ли Коулмэн).

 

Я сейчас – немного о другом. А именно о том, какая это забавная, неоднозначная, коварная, а подчас и просто лживая вещь – индивидуальная статистика. Особенно в случае с Коулмэном.С одной стороны – пусть она, конечно, не головокружительная, но и явно неплохая. А с другой… Допустим, посмотрел человек впервые в жизни баскетбольный матч. Потом ещё один, и ещё один… И что он мог для себя вынести? Скорее всего, что самый крутой игрок – это тот, который забивает больше всех очков. Потому что после трёх игр трудно ещё что-то вынести и разглядеть. Другое дело, что многие и после 30-и матчей продолжают слепо ориентироваться на показатели. Знаю особо запущенные случаи, которые и после трёхсот просмотренных матчей молятся на статистику – и только на неё. И судят о тех матчах (и игроках), которых они и в глаза-то ни разу не видели, имя-то услышали второй раз в жизни, тоже только по статистике. И здесь приходилось сталкиваться с двумя крайностями.

 

Одни любят называть кого-то из особенно результативных игроков прошлого «никчёмными пулялками» (по-моему, так). При этом, повторюсь, они ни одной игры-то с ними не видели! И им даже невдомёк, что эти люди были элитными снайперами в лиге, стрелками от Бога, каких мало, именно этим они занимались, именно это они умели лучше всего – и именно этого-то от них и требовали тренеры, закрывая глаза на какие-то минусы этих снайперов.

 

Но таких – меньшинство. Гораздо больше тех, для кого, как уже говорилось, личная статистика игрока – превыше всего. И они никогда не поймут, что ту же хорошую статистику Коулмэна можно засунуть в одно интересное место – и там её и оставить, и забыть о ней, потому что она (не всегда, конечно, далеко не всегда, но частенько) не приносила его команде никаких весомых дивидендов. Что толку, если кто-то набивает классные показатели, а команда при этом постоянно проигрывает? И таким людям бесполезно объяснять, что 16.5 очка и 9.3 подбора Коулмэна – это одно, а вроде бы сопоставимые 16.1 очка и 11 подборов Дэйва ДеБушера – это совсем другое, что первый считается одним из главных разочарований, а второй – одним из главных героев. И что 17.9 очка и 7.3 подбора Кевина МакХэйла являлись жизненно важными для «Бостона», и он навеки вписал своё имя золотыми буквами в летопись баскетбола, а вот показатели Ди. Си. никак на игру команды не влияли, и его если и вспоминают, то только в связи с какими-то курьёзами вроде кунштюка в «Интермеццо» – это тоже выше их разумения. И что, скажем, ветеран Кевин Уиллис с определённого момента и забивать, и подбирать стал поменьше, чем Деррик – но при этом действовал несравнимо полезнее для своих команд, до них тоже не доходит…

 

Ну ладно, хватит про статистику, продолжаем разговор. В общем, ставить вопрос вот так: «баст ли Коулмэн?» — это совсем неправильно. А вот если спросить: можно ли считать человека, который оправдал возлагавшиеся на него ожидания, реализовал свой потенциал на 30-40, ну, максимум на 50 процентов, неудачником и разочарованием – ответ однозначный: да, да и ещё раз да!

 

И из этого вытекает уже следующий любопытный вопрос: это как же можно, обладая вот такими талантами, такими данными – и дойти до жизни такой? Когда тебя постоянно освистывают твои же собственные болельщики, а партнёры по команде – недолюбливают… (правда, как я уже говорил не раз, далеко не всегда это было обоснованно – на закате карьеры Коулмэн играл, как мог, и делал это не так уж и плохо, так что гнева со стороны фанатов не заслуживал; да и рассадником недовольства и конфликтов в раздевалке он с определённого момента быть перестал, превратившись в обычного дядьку для молодых игроков и даже вполне уважаемого в команде человека, к чьему мнению прислушивались партнёры – но СМИ продолжали по инерции именовать его «раковой опухолью на теле команды». Просто он так долго и тщательно портил себе репутацию, что и болельщикам, и журналистам очень трудно было изменить своё мнение о нём).

 

Здесь можно искать какие-то оправдания, какие-то объективные причины. Ну, например, то, что приходит на ум в первую очередь – это, конечно, травмы. Коулмэн мог бы провести в регулярных чемпионатах в общей сложности 1156 игр (на момент отчисления из «Детройта») – в идеальном случае, если бы постоянно был здоров. Из них он сыграл лишь в 781-й, пропустив, таким образом, 375. О том, какая часть из них пришлась на дисквалификации, даже и говорить несерьёзно – это просто капля в море. Получается, что Ди. Си. пролечился в общей сложности чуть больше четырёх с половиной сезонов из проведённых 15-и…

 

Другая причина в том, что Коулмэну сразу же не повезло с командой. Когда он провёл первые игры за «Нетс», в которых показал, на что же он способен, в нём увидели мессию, который вытащит «Нью-Джерси» из трясины и поднимет их на заоблачные вершины.

 

Беда была в том, что мастерство Ди. Си. абсолютно не соответствовало его лидерским качествам. По большому счёту, их у него и не было. Скажем, хотя он и считался в «Сиракузах» безусловно самым талантливым из «Большого трио», но ни для кого не было секретом, что настоящим духовным лидером там был Шерман Генерал Даглас.

 

Идеальным вариантом для Коулмэна с его характером было попасть в команду, где уже была бы одна звезда, или хотя бы сильный игрок, и никто не требовал бы именно от него «спасать этот мир». Там Ди. Си. смог бы просто сосредоточиться на баскетболе – и чувствовать себя спокойно. Но – увы – для того, чтобы попасть в такую команду, он был слишком талантлив – и ушёл на драфте под первым номером. Примерно о том же говорил тогда Дэнни Эйндж, ещё игравший за «Финикс», но, кажется, уже смотревший на происходящее глазами будущего тренера и генменеджера. Он отмечал, что разрастание лиги, периодическое появление новых команд, конечно же, хорошо для НБА с точки зрения открытия новых рынков, маркетинга, финансов, но для самой игры это несёт только негатив, а чьи-то карьеры и вовсе ломает: «Это не случайность, что больше всего проблем возникает, как правило, именно в командах-аутсайдерах, таких, как «Нью-Джерси» или «Миннесота». Потому что невозможно ответить на вопрос: что появилось раньше – курица или яйцо, и так же невозможно точно сказать: это у команд возникают проблемы из-за молодых игроков – или, наоборот, игроки начинают вести себя так, попадая в команды, которые постоянно проигрывают? Посмотрите, например, на Кристиана Лэйтнера и Айзейю Райдера из «Миннесоты». От них все ожидали, что они придут в команду и поднимут её на новый уровень. И сами они на это рассчитывали. Но команда продолжает проигрывать, и, на первый взгляд, в этом виноваты как раз эти парни. Но подумайте, взгляните на это с другой стороны. Ведь если бы лига постоянно не расширялась, если бы не было этой непрекращающейся экспансии, если бы команд было меньше, все эти ребята могли бы попасть в коллектив с уже устоявшейся психологией и химией, с опытными лидерами, и в таких условиях у них было бы гораздо больше шансов нормально развиваться и в итоге стать теми игроками, которыми они могли бы стать. А так, как это происходит сейчас… Думаю, мало кто из молодых парней может с этим справиться без посторонней помощи».

 

Не знаю, как вам, а на мой взгляд – в этих словах Эйнджа очень много правильного. Даже сказал бы, что Дэнни смотрел в самый корень. И всё это очень хорошо характеризовало ту ситуацию, в которой оказался Коулмэн. Ну не было в «Нетс» никого, кто мог бы стать для него авторитетом и направить в нужную сторону. Об этом же говорил в своё время и Уиллис Рид: мол, к сожалению, у нас в тот момент не нашлось хотя бы парочки парней, на которых мог бы равняться Коулмэн (это, правда, ещё большой вопрос – захотел бы Ди. Си. на кого-то равняться?)

 

Да и с тренером отношения сразу же не сложились. При всём высоком профессионализме Фитча, при всей его квалификации многие обвиняли его в том, что он безнадёжно отстал от реалий сегодняшнего дня, и даже не пытается понять молодых игроков и установить с ними какие-то взаимосвязи…

 

Можно вспомнить, что, когда в команду пришёл Петрович, в котором руководство увидело настоящего вожака, а чуть позже – Дэйли, Коулмэн начал показывать свой лучший баскетбол. Чак тоже быстро ощутил, что настоящим характером лидера обладает именно Петрович (в том числе и поэтому он так и не смог смириться с его гибелью) – и перестал давить на Деррика, чему тот был только рад, став просто лучшим игроком команды именно на паркете. Невозможно предсказать, как развивалась бы судьба Коулмэна дальше, но я склонен согласиться с Ридом, когда он говорил, что трагедия с Петровичем и уход Дэйли (во многом – как раз по вине Ди. Си.) направили по другому пути историю всего франчайза «Нью-Джерси» — и карьеры многих игроков того состава…

 

Эта история продолжилась и дальше — ему вообще не очень-то везло в этой лиге. И на тренеров – из всего того множества, чьи пути пересекались с ним, он по-настоящему сработался только с одним Лэрри Брауном. Он мечтал попасть к Джексону и в ещё большей степени – к Райли, но этого не случилось… Всё-таки очень жаль, что Дэйли провёл с «Нью-Джерси» всего два сезона. И что Коулмэн не сразу после этого попал в руки Брауна…

 

И с другими командами тоже как-то не везло. По большому счёту, он ни разу не играл за коллектив, который мог бы считаться контендером безо всяких там оговорок. Ну, формально, конечно, можно было бы отнести к таковым «Филадельфию», когда он пришёл туда во второй раз, но – чисто формально. Потому что в таких «контендерах» в том сезоне ходила чуть ли не половина Востока… «Нью-Джерси» с Петровичем, Андерсоном, Коулмэном и Дэйли должны были бы стать одним из грандов Восточного побережья – сомневаться в этом особенно не приходится, дело к тому и шло, но просто не успели… Хотя нет, вру – «Детройт»-то был самым что ни на есть контендером, вот только сам Коулмэн там оказался тогда, когда он уже, по сути, закончил с баскетболом… Почти везде от него ждали чего-то эдакого, не понимая, что он просто не готов принять на себя бремя лидерства. А сам он никак не мог понять вообще, что это за штука такая – лидерство. Он отвечал только за себя, считая, что если сам он играет хорошо – это и есть лидерство. И у него не укладывалось в голове, что настоящий лидер должен и партнёров подтягивать… А когда это до Деррика дошло – то было уже слишком поздно, он просто стал старым… Вполне может статься, что попади Деррик в свои лучшие годы в команду, которая реально боролась бы за чемпионство – и он по-другому относился бы к делу (хотя с ним ни в чём нельзя быть уверенным)…

 

Можно было бы продолжать – но хватит и этого. Все эти тезисы вроде бы выглядят логично, достаточно обоснованно и в любом случае имеют право на жизнь. Вот только при ближайшем рассмотрении очень многие из них разлетаются, как карточный домик…

 

Взять те же травмы. Конечно, они не жалели Ди. Си. практически с первых же его матчей в лиге. Но, спрашивается, зачем же при таком раскладе ещё и самому «усугублять», подрывая своё здоровье неумеренными возлияниями и обжорством? Доктора и не скрывали, что все его проблемы с сердцем вызваны главным образом именно этим. И ещё одно. Ни для кого не было секрета в том, что далеко не все повреждения Деррика были настолько тяжёлыми, чтобы помешать ему выходить на игру. Он определённо мог бы принять участие в каких-то из тех самых 375-и пропущенных матчей – и таких набралось бы не так уж и мало. Однако Коулмэн решал поберечься и остаться на скамейке (а ещё правильнее будет сказать – просто не хотел играть). И этот факт — что он слишком часто предпочитает не играть, когда мог бы играть – был одной из главных причин его непрекращающейся вражды с Фитчем и постоянных разногласий с Дэйли: они просто не привыкли к такому отношению со стороны подопечных – что чуть ли не лёгкий насморк уже воспринимается игроком, как веская причина для пропуска матча. Опять же, за примерами далеко ходить не надо – вот он, Баркли. Нельзя сказать, что Сэра Чарльза травмы обходили стороной (хотя в этом плане он был, конечно, гораздо счастливее Ди. Си. – до определённого момента); да и режимником его никак не назовёшь – Толстяк ел, что хотел, и пил, сколько хотел, и гулял, когда хотел – не хуже Коулмэна. Но никто не смог бы упрекнуть Баркли в том, что он просто не желает играть; а уж сколько раз он выходил на матчи, не обращая внимания на мелкие болячки и недомогания – знает только сам Чакстр…

 

Не складывались отношения с тренерами? Ну, не сложились с одним – ладно, случайность, со вторым – допустим, совпадение, но с третьим, четвёртым? Это уже тенденция. И, кажется, виноваты в этом отнюдь не тренеры…

 

Трудно спорить с тем, что, когда Деррик только пришёл в НБА, рядом с ним не оказалось нормальных дядек-менторов, которые могли бы наставить его на путь истинный, научить, как нужно вести себя, если хочешь чего-то достичь в этой лиге и вообще – в этой жизни. Но, с другой стороны, у самого-то мозги должны работать, должен же быть какой-то внутренний стержень?..

 

Попал в команду-аутсайдер? Ну, так мало кому удача улыбается настолько, что он сразу же становится чемпионом. Почти всем для этого приходится приложить какие-то усилия, попахать, попотеть. Хочешь играть в сильной команде? Ну, так за чем же дело стало – давай, делай что-то для этого, засвидетельствуй, что ты этого достоин! Для начала покажи, что можешь быть человеком за пределами площадки, не ангелом, а просто – нормальным человеком, чтобы твоё руководство ложилось спать, не боясь, что завтра утром его разбудит новость о том, что тебя арестовали и могут посадить, или ты напился, врезался в ближайший столб и сломал себе шею, веди себя в рамках приличия с тренером, стань неотъемлемой частью команды в раздевалке, продемонстрируй, что можешь быть звездой не через три раза на четвёртый, а в девяти из десяти игр! Докажи им, что без тебя они не обойдутся, что ты необходим им, как воздух – позиционируй себя, подай себя, продай себя так, чтобы они прежде всего видели в тебе игрока, которого им как раз и не хватает для того, чтобы стать чемпионами, а не косились опасливо на твой тяжёлый контракт!

 

Фух, прямо рекламный слоган какой-то… Но в случае с Коулмэном всё выглядело так, что он хотел попасть в сильную команду – а вот делать что-то для этого не хотел. Так что всё, написанное выше, все эти причины, мешавшие ему играть и раскрываться в полной мере, кажущиеся в большей или меньшей степени весомыми и объективными, не то, чтобы не стоили выеденного яйца, а просто как-то не очень серьёзно выглядят. Потому что суть — совсем в другом. В том, что, если хочешь, если на самом деле очень хочешь – то сделаешь. Или хотя бы попытаешься…

 

Ну и ответ последний. Наверное, самый главный. Всё дело в том, что Коулмэн мне… чем-то симпатичен.

 

Когда эта мысль в первый раз чётко оформилась в моей башке, она мне жу-у-утко не понравилась. Ну, потому что: как же может быть хоть чем-то симпатичен ленивый мужик, который периодически охотится по ночам за членами студенческого братства, вроде бы даёт тумаков какой-то женщине в баре кампуса, посылает на три буквы тренеров, обливает дерьмом партнёров, обжирается, бухает до такой степени, что отливает, прямо не выходя из ресторана, чуть не отправляет на тот свет товарища по команде – и после этого даже не очень-то интересуется, как тот себя чувствует (именно после описания таких эпизодов я и забрасывал работу над материалом – словно прикоснулся к чему-то липкому и дурно пахнущему)? И всё же… Даже и не объяснишь сразу, чем же он может понравиться…

 

Ну, не знаю, это, например, всё равно, что, совсем не считая себя утончённым и рафинированным интеллигентом, но в ещё большей степени не являясь ценителем той разновидности юмора, который принято называть «сортирным» или «туалетным», включить однажды телевизор – и наткнуться случайно на какую-нибудь серию «South Park». И сказать: «О, это чё за чушь?» А потом поймать себя на том, что начинаешь улыбаться и думать: «Гм, гм, а это удачная шутка… И этот эпизод смешной… И вот это тоже забавно… Блин! Но ведь тебе же не должно это нравиться! Ведь это же неприлично! А это – просто пошло! А над такими вещами вообще смеяться нельзя! Но… Блин, парням, которые это придумали и сделали, определённо не откажешь в остроумии. Правда… э-э-э… в весьма своеобразном остроумии…»

 

Вот что-то подобное – и с Коулмэном. Кажется, через время и расстояние я ощутил на себе то же, что и журналисты, которые брали у него интервью. Наверняка они всячески отказывались, когда главреды выдавали им такое задание. Потому что – кому же захочется брать интервью у человека, от которого вообще неизвестно, чего ждать? Ладно ещё, если он просто в плохом настроении – пошлёт куда подальше – и тем ограничится. Ну, а если в ОЧЕНЬ плохом? И побить ведь тогда может…

 

Но через несколько минут они начинали понимать, что Деррик может представать и в совсем другом свете – не зверюги-злодея и недалёкого дебила, а нормального, улыбчивого человека, более того – совсем не глупого, а даже интересного собеседника, не отделывающегося обычными для спортсмена обтекаемыми, ничего не значащими фразами, а излагающего свои – весьма нетривиальные – взгляды на жизнь и на игру. И уходили эти журналисты, не зная, что и подумать: и этот человек, который обаял их за то время, что они брали у него интервью – и есть тот самый страшный и ужасный Деррик Коулмэн? Не может быть, что-то здесь явно не так…

 

Так что не я один такой. Так всё-таки – чем же он может расположить к себе? Ну, может быть, своей бесшабашностью. Своей прямотой и искренностью. Тем, что если ему что-то или кто-то не нравился – он всегда заявлял об этом прямо, во всеуслышание. Тем, что если в игре задевали его самого или кого-то из партнёров – он не оставался в стороне, а сразу же, безо всяких дипломатических прелиминарий, шёл разбираться с противником. Тем, что всегда был каким-то настоящим, самим собой, и не пытался казаться лучше, чем он есть на самом деле… И всё-таки – на фоне того, что он творил, всего этого как-то маловато, чтобы хоть чуту-чуть скрасить свой образ. Но есть, есть в истории Ди. Си. такие вещи, за которые его просто невозможно не уважать…

 

После окончания карьеры Коулмэн громко напоминал о себе трижды.

 

Первый раз – 2-о мая 2008-о, когда некий Питер Вески в «Тhe New York Post» опубликовал новость о том, что Ди. Си. нуждается в срочной пересадке сердца, что к нему пускают лишь самых близких друзей – таких, как Чарльз Оукли и Рик Махорн, что он может умереть не сегодня-завтра, да и вообще – он уже в данный момент чуть ли не при смерти. Конечно, весь баскетбольный мир был немножко шокирован такими известиями…

 

Однако на следующий день вышло опровержение. Лично от Коулмэна. При этом сам он выглядел изрядно озадаченным тем, что эти журналюги оборзели до такой степени, что уже хоронят его заживо. Деррик сказал со смехом, что пациент скорее мёртв, чем жив, и что слухи о его смерти, мягко говоря, преувеличены: «Вы думаете, я умираю? Ну да, я был в Детройте в больнице из-за тромба, но это – всё. Я не знаю, кто и откуда взял, что я нуждаюсь в пересадке сердца. Это что, шутка такая? Скажите всем в «Сиракузах», что я ценю их любовь, но это ложная тревога. Пока я ещё не ушёл. Вот когда я умру – пусть похоронят меня где-нибудь прямо в «Кэрриэр Доуме»! Просто неделю назад я ощутил сильную усталость, обратился к врачу – и он сказал, что у меня тромб в левой сердечной камере. Я и сейчас в больнице – но где-то через неделю тромб должен раствориться, и я буду в порядке. Если бы у меня были проблемы – я бы созвал пресс-конференцию и попросил о помощи. Нет, всё это несерьёзно». Дело кончилось официальными извинениями Вески за дезинформацию. Как говаривал Филипп Филиппович Преображенский : «Не читайте до обеда газет»…

 

В следующий раз имя Деррика всплыло в СМИ год спустя – когда его назначили комиссионером, ответственным за вопросы спортивного развития детройтских школьников. «Я горжусь тем, что занимаю этот пост, — сказал Коулмэн. – Суть в том, что я отлично знаю, как спорт может повлиять на детей. Спорт учит дисциплине, чувству товарищества, самоотверженности, ответственности и взаимодействию». «Очень здорово, что Деррик Коулмэн присоединился к нашей команде, — говорил непосредственный начальник Ди. Си. Роберт Бобб. – Он – именно тот, кто был нам нужен».

 

 

Чиновник Деррик Коулмэн даёт интервью…

 

 

Реакция на форумах была однозначной – циничной. Все сошлись во мнении, что такой раздолбай, как Коулмэн, не должен занимать эту должность, что он вообще попал туда по блату благодаря мэру Дэйву Бингу, приготовившему для своего подопечного тёпленькое местечко, и чему он может научить детей?

 

Мочиться, не выходя из спортивных залов – прямо на стены и на пол? Тех, кто говорил, что как раз Деррику-то там самое место — он лучше других сможет, исходя из своего горького опыта, рассказать детишкам, что в этой жизни надо делать, а чего – не надо, и «что такое хорошо, а что такое — плохо», было меньшинство. А, например, тренер Юго-Восточной школы Детройта Доншелл Инглиш сказал: «Это правильно. Нам всем хорошо известно, насколько узнаваемо его имя. Я говорю прежде всего о том, что он способен привлечь гораздо больше финансов. Он может обеспечить нам ту финансовую поддержку, которая нам так необходима. За последние 25 лет мы почти не получали денег на покупку нового инвентаря. Доходило до того, что мы не могли купить шлемы для футбольной команды, и хорошо, что находились добрые люди, которые делали это безвозмездно. Учитывая, насколько он известен в спортивном мире – он наверняка сможет привлечь дополнительные вливания».

 

Большинству же, которое откровенно глумилось над Коулмэном, видимо, было невдомёк, что он уже 8 лет подряд спонсирует летнюю баскетбольную программу, в которой заняты 200 мальчишек и девчонок, и что он основал некоммерческий «фонд Деррика Коулмэна», который проводит различные образовательные, медицинские и развлекательные мероприятия для местных семей. Наверное, не знало это большинство и много чего другого…

 

В любом случае – меньше, чем через год Коулмэну стало не до этой работы. Он вновь заставил Америку открыть рты от удивления. В апреле 2010-о он официально признал себя банкротом. Он, который заработал за годы игры в НБА 87 миллионов долларов с хвостиком! Как такое могло случиться?

 

Многие, конечно, тут же нашли объяснение: просто очередной тупой спортсмен-баскетболист жил очень сладкой жизнью – и вот она закончилась вместе с деньгами, вылетевшими в трубу. И за рубежом, и в наших, отечественных, материалах тоже авторы любили отмечать элементы и символы той самой «сладкой жизни», которые отражали нездоровую тягу Коулмэна к роскоши и которыми он якобы любил пощеголять: ну, например, шиншилловые шубы, 40 часов «Ролекс», автопарк из дорогих машин, драгоценности, дома в Беверли-Хиллз… И с лёгкостью и издевательскими смешками заносили его под одну гребёнку в когорту остальных игроков-банкротов. Тем самым показывая, что они совсем «не в теме». Потому что Коулмэн отнюдь не был гедонистом-эпикурейцем вроде Баркли или Антуана Уокера, которые спускали в казино деньги миллионами (по признанию Сэра Чарльза, только лишь на азартных играх он потерял 10 миллионов), он не покупал нелетающий самолёт за 4 миллиона и не тратил потом ещё миллион на ремонт, чтобы тот всё-таки полетел, как Скотти Пиппен, он не был отцом-героем, разорившимся на алиментах, как Джейсон Кэффи (10 детей) или Кенни Андерсон (7 детей)…

 

Ну да, у него и впрямь было 5 шуб – 2 шиншилловых и 3 норковых, и это действительно иначе как блажью не назовёшь. Вот, правда, в сумме эти шубы оценивались в 15 тысяч долларов. Учитывая, что действительно дорогая шуба может стоить и сотни тысяч – совсем немного. Автопарк? Ну, если три машины можно считать автопарком – о`кей, пусть будет автопарк. Теперь пройдёмся по «персоналиям»: кабриолет «Бьюик» 1957-о года выпуска – оценен в 20 тысяч, «Шевроле Нова» 1970-о года (ага, та самая колымага, которая, по словам Коулмэна, постоянно ломалась, когда он приезжал в Детройт – и поэтому он опаздывал на тренировки; вообще-то он обещал тренерам продать её раньше, но, наверное, так прикипел к ней сердцем, что обещания не выполнил) – оценен в 5 тысяч, кабриолет «Бентли» 1997-о года – оценен в 50 тысяч. Как-то несерьёзно на фоне того же Уокера, который был счастливым владельцем двух «Бентли», двух «Мерседесов», «Рендж Ровера», «Кадиллака Эскалейда» и ярко-красного «Хаммера». Это как-то больше похоже на автопарк… Идём дальше. Ювелирные драгоценности. Всего на сумму 3 тысячи долларов. Ну, думается, такие богатства может позволить себе далеко не только человек, ходивший в звёздах НБА. Что там следующее по списку? Ага, часы «Ролекс» в количестве 40-а штук. Нет, Деррик не был свихнувшимся маньяком на почве часов. И даже коллекционером – тоже не был. Здесь – немного другая история. Один из его родственников задумал прокрутить какую-то афёру, купил для этого партию часов на деньги Ди. Си., потом то ли остыл к этому делу, то ли авантюра его не удалась – в общем, задумка не выгорела. А часы так и остались у Коулмэна до лучших (точнее – до худших) времён. Так, что там ещё? Дома в Беверли-Хиллз. Точно, были такие. Даже несколько. И стоили они в общей сложности 168 тысяч. Они… Так, постойте–ка минутку! Несколько домов? В Беверли-Хиллз? Стоят 168 тысяч? Да там одна дверная ручка столько стоит! Что за дела?! Что-что вы говорите? Это не тот Беверли-Хиллз, который в Калифорнии, в Лос-Анджелесе Беверли-Хиллз? Это тот Беверли-Хиллз, который в Мичигане, в Детройте Беверли-Хиллз? А-а-а, так значит, у них там, в Детройте есть свой местный Беверли-Хиллз? Ну, тогда понятно, почему эти дома столько стоят…

 

Помимо вышеозначенных ценностей, Коулмэн предъявил в качестве активов также два гидроцикла «Си-Ду» стоимостью 90 тысяч. Итого – все-все эти роскошества (включая всяческие неперечисленыые мелочи) потянули в общей сложности аж на 1 миллион. Заметьте – немалую часть этого миллиона составляла пенсия Ди. Си., которую выплачивала ему НБА и которую ему тоже пришлось включать в активы при проведении процедуры банкротства – а именно 90 тысяч (при том, что Коулмэн задолжал кредиторам 4.7 миллиона).

 

Почему я так скрупулёзно занимаюсь таким нехорошим делом – считаю деньги в чужих карманах? Да просто потому, что всё это, конечно, побольше, чем может позволить себе обычный, средний обыватель. Но что-то это уж очень хиленько и совсем не впечатляет. Миллион? Ну, в моих представлениях роскошная райская жизнь выглядит как-то немного по-другому… Где остальные-то 86? Ну, допустим, какую-то часть он промотал, но не все же?! Ну не мог же Деррик их все проесть и пропить?..

 

В памяти людской Коулмэн остался, как далеко не самый лучший образчик человека на этой планете. Но есть, по крайней мере, два места, где его практически все любят и даже обожают и всегда ждут с распростёртыми объятиями, где к нему относятся, как к сыну – пусть нерадивому, и близко не оправдавшему надежд, натворившему в этой жизни кучу плохих и дурных поступков – но всё-таки своему, родному… И он отвечает полной взаимностью.

 

Первое из этих мест – это «Сиракузы». Напомню, что когда-то давно, когда Ди. Си. только пришёл в НБА и начал получать огромные деньги, он рассказал в интервью, что у него остались не самые лучшие воспоминания о годах, проведённых в этом учебном заведении. И вряд ли он будет присутствовать на церемонии закрепления за ним его «44»-о номера. Пусть делают это, если им нужно, но без него. И никаких денег – ни четверти доллара – они тоже от него не получат. С какой стати он будет их спонсировать? Он им ничего не должен…

 

Церемония состоялась – спустя много лет, уже в марте 2006-о. Она прошла в большом перерыве матча с «Уайлдкэтс» (правда, как обычно и бывало у Коулмэна, получилось всё через пень-колоду: «Оранжевые», вместо того, чтобы устроить одной из своих легенд настоящий праздник, взяли и проиграли. Галстук подарили, короче…) И Ди. Си., вопреки своим заявлениям, присутствовал на ней собственной персоной.

 

 

Для «Сиракуз» Коулмэн был и остаётся одной из главных легенд…

 

 

Что, сменил за это время гнев на милость? Не совсем – собственно, никакого гнева-то и не было. И его слова про «ни четверти доллара» тоже оказались сказанными явно сгоряча. Потому что на самом деле он никогда не оставлял своим вниманием «Сиракузы». Это на его деньги там были разбиты новые парки, новые оранжереи, это он постоянно посещал игры «Оранжевых», всячески их поддерживал словом и делом и даже был для команды кем-то вроде неофициального скаута-рекрутера…

 

 

Каждый рад «дать пять» Деррику, когда он появляется на играх «Оранжевых».

 

 

Второе такое место – это, конечно же, Детройт. Коулмэн всегда был горячо привязан к городу, ставшему для него родным. В знак этого он и татуировку сделал соответствующую: «Chains Remain» – «Цепи остаются». Мол, что бы ты ни делал в этой жизни – не забывай о том месте, в котором вырос, и о тех людях, рядом с которыми жил.

 

Он и не забывал. Ещё в 1993-м году, когда одному журналисту нужно было взять у него интервью, они договорились встретиться у дома Коулмэна в Детройте, куда он приехал перед началом очередного сезона в составе «Нью-Джерси». И этот репортёр обратил внимание на то, как к Ди. Си. бросилась толпа ребятишек, игравших неподалёку, и с радостным визгом окружила его, стоило ему выйти из машины – чтобы поздороваться. Все они были обуты в модные кроссовки – которые явно были не по карману их родителям. Было ясно, что куплены они Дерриком. Все взрослые тоже не упустили случая поприветствовать приехавшего Коулмэна. «Все эти люди: дети, взрослые, старики – они имеют к вам отношение?», — удивлённо спросил репортёр. «Эй, да ладно тебе – здесь, в микрорайоне, все друг другу «родственники», — махнул рукой в ответ Коулмэн.

 

Ну, или почти родственники. Ди. Си. указал корреспонденту направо, налево: «Здесь везде живут мои двоюродные братья. И за углом тоже, и в соседнем квартале». «Сколько же их у вас?» — «Извини, мужик, знаешь, я даже не могу вспомнить точно – пятнадцать, а может быть – двадцать…»

 

Незадолго до того он поругался с матерью – она перехала в пригород Детройта, и Коулмэн был очень недоволен, что она продала их дом. Как она могла уехать из старого района Детройта Хэйзелвуда, где он рос? Он собирается каждое межсезонье проводить здесь – он не хочет жить в Нью-Йорке или ещё где-то там, он вернётся по окончании карьеры в родные места!

 

Поэтому ему пришлось покупать другой дом. Он был не совсем похож на роскошные особняки звёзд НБА (а это была как раз та счастливая пора, когда Ди. Си. без всяких натяжек считался звездой) – аккуратный двухэтажный дом, не очень большой. И плевать, что некоторые дома по соседству заброшены или и вовсе сгорели, главное: «здесь, рядом, живут мои дядя и тётя. Вон он, их дом – посмотрите. А вон и кое-кто из моих двоюродных братьев и сестёр – Банан, Мороженка, Большой Боб… У нас у всех были прозвища… Не, жить в пригороде – это не для меня. Там как-то уж очень тихо на улицах, меня это даже раздражает. Хотя, знаете, я живу в Нью-Джерси как раз в пригороде – и в прошлом сезоне, когда я был с командой на выезде, тот дом ограбили… Я люблю свой район. Это здорово, мне здесь комфортно. Это единственное место, где я могу расслабиться по-настоящему. Здесь окружающие запросто спрашивают меня: эй, как твои дела, Деррик? вместо того, чтобы орать, как резаные: смотри, смотри, у-у-у, там Деррик Коулмэн идёт! Просто я имею в виду, что где это такое сказано: если ты получаешь большие деньги, то должен куда-то уезжать из того места, где вырос? Почему из-за этого я должен как-то менять свою жизнь? Вон, например, 15 лет назад «Пистонз» играли в «Кобо», в центре города, а потом перехали в новый дворец, в Оберн-Хиллз. Да туда целый час тащиться! Конечно, «Кобо» уже не совсем соответствовал новым требованиям, но мне от этого всё равно грустно…»

 

«Парень, который стоит миллионы, при любом удобном случае приезжает в родные места! Что в этом плохого?» — спрашивал тогда Рон Вашингтон, руководивший баскетбольной программой для детей, в которой в своё время был задействован Коулмэн. Для его школьного тренера Гэри Хэйрстона в этом тоже не было ничего необычного: «Меня постоянно спрашивают: вас удивляет, что Деррик всё ещё живёт здесь и не собирается уезжать? А я отвечаю: я бы удивился, если бы он уехал. Деррик – домашний парень. Если бы он хотел отсюда убраться – он бы уже давно это сделал. Когда Кларенса Скотта (другого воспитанника Хэйрстона) застрелили на глазах у Деррика — он был опустошён. Но… это такое место. Это внутрениий город. Это другая сторона жизни. Деррик вырос на этих улицах – и видел многое».

 

В Детройте о Коулмэне говорили: «Люди видят в Деррике одного человека, а мы здесь знаем совсем другого Дерика». А сам он признавался: «Полным-полно людей спрашивают меня, постоянно спрашивают: почему ты не уедешь отсюда? Почему ты не найдёшь местечка получше? Почему ты купил дом в этом районе? Даже другие игроки спрашивают. Почему? Почему? Почему? Ну, а я просто всем отвечаю: а почему бы и нет?»

 

«То, как Деррик поддерживает связи со своим прошлым – это просто здорово, — говорил Айзейя Томас. – Происходящее сейчас в Детройте очень печально. Тем сильнее я уважаю Деррика за всё, что он делает».

 

А что он делал? Ну, например, играл в благотворительных матчах. Например, обустроил несколько спортивных площадок. «Это странно, но теперь в городе спорт становится всё более и более труднодоступным для детей, — говорил Дэйв Бинг – тот самый мэр Детройта и по совместительству – советник Коулмэна. – Вот почему так важно то, что делает Деррик. Он осязаемый. Он настоящий».

 

Однако спортивной стороной деятельность Коулмэна не ограничивалась. У него были более амбициозные планы…

 

В 1967-м году по Детройту прокатилась волна беспорядков на расистской почве, затронувшая, главным образом, естественно, западную часть города. И сильнее всего досталось районам Линвуд-Стрит и Клэйрмаунт, где и жил Коулмэн. Большинство баров, магазинов, заправок были сожжены – и так и не восстановлены. Ну, а те, что остались, обзавелись такими мерами безопасности вроде километров перегородок из пуленепробиваемого стекла и толстого металла, что сходить туда было – всё равно, что посетить колонию строгого режима… Жизнь в этих кварталах текла вяла, пассивно, рабочих мест почти не было – и Коулмэн решил вдохнуть в эти районы новую жизнь. Ну, или хотя бы попытаться это сделать…

 

 

Типичный для многих, очень многих районов сегодняшнего Детройта пейзаж…

 

 

Как говорил его старый друг Джон Джонсон: «Мы хотели бы, чтобы Ди. Си. поскорее завязал с баскетболом, вернулся к нам и начал помогать!» И Коулмэн вернулся. Вернулся, чтобы убрать пуленепробиваемые перегородки: «Знаете, я ещё ребёнком устал разговаривать со всеми в моём районе через стекло. Почему я не могу беседовать с вами без стекла?»

 

И в 2007-м он открыл на Линвуд-Стрит так называемый «Уголок Коулмэна» — первый розничный торговый центр таких масштабов в районе со времён беспорядков. Он включал в себя много чего. Раньше люди, живущие в окрестностях, как правило, стригли друг дружку сами. Теперь они могли собраться в больших парикмахерских залах, попутно поболтать о политике или просто посмотреть футбол по большому телеку. Подросткам не нужно было спешить на автобусы, которые отъезжали в пригород в строго определённое время, просто для того, чтобы перекусить – теперь можно было сделать это на месте, в пиццерии «Голодный Хоуи», управлять которой Ди. Си. поставил как раз своего друга Джонсона. Через дорогу от пиццерии Деррик устроил еженедельный рынок для фермеров – чтобы народ мог покупать сельские продукты. Попутно можно было услышать лекции самого Ди. Си. «о вкусной и здоровой пище» (ну, раз сам так не ел – так хоть других поучал): «И вы ещё удивляетесь, почему у нас, у чёрных, высокое давление и среди нас полно диабетиков?»

 

На этом Ди. Си не стал останавливаться. Он открыл автомойку, несколько прачечных самообслуживания, центр по оплате счетов, магазины одежды и обуви, магазин по продаже сотовых телефонов… Как сказал Тэренс Уилер, вице-президент финансовой группы, которую сколотил Коулмэн: «Всё было совсем не просто. Мы около пяти лет налаживали отношения с Nike, с подрядчиками, финансовыми учреждениями и городской администрацией. У Деррика уже был земельный участок, и он – очень известный человек; это помогло, конечно, но всё равно – было очень непросто. Но Деррику очень хотелось что-то дать этим людям, этому сообществу, в котором он вырос. У него в планах теперь открытие магазинов женской и детской одежды».

 

 

Открытие коммерческих предприятий Коулмэна происходило с помпой. Он приглашал на них и своих друзей, которых знал всю жизнь, и товарищей по «Детройту» (надеюсь, Рипа Хэмилтона и Рашида Уоллеса все узнали)…

 

 

«Когда я был мальчишкой, нам с братьями приходилось вставать в пять утра зимой, чтобы очистить тротуары и дорожки от снега, — вспоминал Ди. Си. — Вообще-то мы здесь до сих пор это делаем. И то, чем я занимаюсь – чем-то сродни тому, чтобы взять лопату и выйти на улицу. Люди, живущие здесь, по соседству, вынуждены выезжать за город, чтобы потратить там свои деньги. Надеюсь, что через два-три года нам не придётся ездить за «восьмую милю», чтобы купить всё, что нужно. Я хочу заставить людей, живущих рядом, изменить свой образ мышления, установить определённые стандарты того, как мы должны жить в нашем микрорайоне. Мы должны изменить своё восприятие. Люди не верят, что здесь может быть лучше. Здесь всё погрязло в криминале. Я хочу, чтобы у моих соседей была возможность покупать высококачественную продукцию в чистых магазинах с хорошим обслуживанием. Они не привыкли к такому. И это необходимо изменить». Даже странновато, что Деррик говорит такие вещи, а не ругается матом…

 

90-летний сосед Ди. Си., Джо Уилки, который видел, как рос Коулмэн, чей сын играл в детстве с Дерриком, шутил: «Меня не удивляет всё то, что он делает. И у него на всё должно хватить сил – ведь он такой большой парень! Я очень рад, что у нас есть такой человек. Это здорово – чувствовать, что есть кто-то, кому не всё равно, кто заботится о людях здесь».

 

 

Меньше всего этот человек смахивает на бывшую звезду (ну, ведь было такое время, когда Коулмэна все так называли) НБА. Да и на крутого бизнесмена тоже как-то не очень тянет, по-моему. Скорее – продавец за прилавком…

 

 

«Я не знаю, что здесь было бы без Деррика, — вторил другой сосед, Рэймонд Джойнер. – Мне всего 35 лет, но я не мог найти работу. Деррик дал мне её – и я рад быть частью этого. Раньше у нас не было никакой надежды. Без Деррика район был, как «мёртвая зона»…

 

«Ну да, я владею магазином одежды в южной части города, и рестораном в другом районе, — пояснял свою позицию Коулмэн. – Но к этим делам у меня совсем другое отношение, чем к проектам, которые я реализую в своём районе. Я не смогу поправить дела во всём городе – но я и не собираюсь этим заниматься. Я хочу улучшить именно это место – где был воспитан. И я хочу, чтобы все люди участвовали в этом. И здесь уже не играют никакой роли моё имя и деньги. Здесь никто не воспринимает меня, как баскетболиста Деррика Коулмэна. Я для всех просто Деррик. И я могу быть самим собой. И взрослые, и дети могут быть здесь рядом со мной – и чувствовать себя так, как если бы они находились в компании старого знакомого. Ни ваше имя, ни ваш чек не подарят вам этого ощущения. В этом разница».

 

 

А вот здесь он уже как-то больше смахивает на импозантного, респектабельного предпринимателя…

 

 

«Вам нужны конкретные примеры того, как он нам здесь помогает? – спрашивал Кит Калхаун, один из многочисленных двоюродных братьев Коулмэна. – Ну, я сказал ему, что на Рождество нам негде купить ёлки – поблизости они нигде не продаются. Он сразу же привёз полно ёлок и продал их всего по 20 долларов за штуку. А 250-и самым бедным семьям просто отдал их вместе с кучей еды. Вот так он всё это делает. У него свой взгляд на вещи. И это для него куда важнее, чем играть в баскетбол».

 

Тони МакДаффи, глава христианской общины, расположенной там же, что и «Уголок Коулмэна», считал всё происходящее чем-то вроде чуда: «У него было много проблем с законом. Он часто попадал в неприятные ситуации. Но теперь он своим примером показывает молодёжи, что все ошибки, которые ты совершал в прошлом, не помешают тебе заниматься чем-то хорошим в настоящем. Он вернулся, чтобы жить здесь – и быть примером для наших ребят».

 

Городские власти были очень довольны тем, что делает Коулмэн (наверное, не в последнюю очередь и потому, что он не требовал для своих начинаний никаких налоговых льгот). Как говорил глава департамента городского планирования и развития Дуглас Диггс: «Жители города тратят примерно 1.7 миллиарда ежегодно за пределами Детройта. Благодаря таким людям, как Коулмэн, картина должна измениться. И это стимулирует других предпринимателей начать аналогичную деятельность в городе».

 

Всё это было похоже на сказку. А в нашем мире для сказок с каждым днём остаётся всё меньше и меньше места. Детройт в конце прошлого десятилетия – это очень неподходящее место и время для реализации таких смелых альтруистических идей, как у Коулмэна.

 

Экономика Города Моторов уже давным-давно – практически с середины прошлого века, ну, или немногим позже — дышала через раз и периодически теряла сознание. Причин тому было много, и вряд ли стоит влезать в них на спортивном сайте (хотя это и весьма интересно), так что не буду этого делать. Скажу лишь, что если до недавних времён эта экономика была в состоянии грогги, то последний кризис автопромышленности, грянувший в 2008-2010-м годах, и вовсе отправил её в кому. Детройт, как я уже говорил, был объявлен банкротом (самый масштабный случай муниципального банкротства в истории США), и дошло до того, что в 2010-м году Бинг на правах мэра вообще предложил сравнять на фиг с землёй четверть города – всё равно эти многочисленные кварталы давно оставлены жителями, десятки тысяч зданий покинуты и заброшены и никому не нужны. Так что если их снести – у полиции, пожарных и коммунальных служб будет куда больше времени на работу в тех районах города, в которых живёт население. Не знаю, что там теперь будет с этим планом при новом мэре…

 

Одним словом, ясно следующее: Детройт – это одно из последних мест на земном шаре, куда можно инвестировать свои кровные и надеяться на то, что из этого получится что-то хорошее. Чтобы понимать это – не нужно быть крутым экономистом. Не нужно быть студентом-первокурсником экономического факультета Гарвардского или Йельского университета. Вообще не нужно разбираться в экономике – просто почитывать иногда газеты, и всё. Благо, все проблемы Детройта начались, как уже говорилось, мягко говоря, не вчера.

 

И, конечно же, Коулмэн об этом знал. Но ведь это же Коулмэн… «Ну да, мне многие говорили, что есть полно более безопасных мест, куда можно вложить свои миллионы. Даже Бинг мне об этом говорил. Но если я не попытаюсь – откуда я могу знать, что всё так плохо?»

 

К сожалению, Ди. Си в полной мере познал на собственной же шкуре, насколько «всё плохо». В своё время Герберт Уэллс после беседы с Владимиром Ильичом Лениным окрестил того «кремлёвским мечтателем». Ну, так на фоне расцветающего кризиса Деррик выглядел «детройтским мечтателем». Или Дон Кихотом, галопом мчащимся на свидание с ветряной мельницей…

 

С каждой неделей становилось всё более и более очевидно, что все его благие намерения и инвестиции приносят вместо прибыли одни сплошные убытки, он не в состоянии оплачивать взятые кредиты, цены на недвижимость, в которую и были в основном вложены его деньги, падают со скоростью света (вдруг кому-нибудь интересно – средняя цена дома в 2012-м году в Детройте была на уровне 7-и с половиной тысяч долларов; при желании, говорят, можно найти вполне сносный и пригодный для жизни домик и за 500 долларов. И вот в один совсем не прекрасный день оказалось, что у Коулмэна уже просто не хватает денег на то, чтобы оплачивать аренду – и все его заведения стали одно за другим закрываться. А потом и вовсе наступил такой момент, когда кредиторы припёрли его к стенке. И, хотя Джина отдувалась за своего незадачливого супруга, как могла: «Многочисленные сообщения о финансовых затруднениях моего мужа не совсем соответствуют действительности. Да, мы продали кое-что из своей недвижимости в Детройте с мебелью и обстановкой. Да, цены были снижены на 75 процентов. И в Нью-Джерси дом тоже продали, но он в последнее время служил нам в качестве склада. У нас остались ещё два дома, но они все забиты хламом, поэтому мы просто избавляемся от вещей, которыми всё равно никогда не будем пользоваться. Конечно, дела могли бы обстоять и получше, но мы в порядке», — было ясно, что она просто пытается сохранить лицо, и не далёк тот день, когда Коулмэн объявит себя банкротом. Так оно и случилось.

 

 

Объявление о продаже Коулмэном одного из его домов (или, если уж быть совсем точным – частных владений) со всей обстановкой в счёт уплаты долгов. Всё, как надо, всё чин по чину: спальни, столовые, мягкая мебель. Да ещё и с 75-процентной скидкой. Н-да уж, налетай – подешевело…

 

 

Уже говорил, что долгов перед кредиторами у него накопилось на 4.7 миллиона, а всех активов на возмещение, о которых я тоже более, чем подробно, рассказывал – на миллион. Причём 50 тысяч в своё время ему давал сам Бинг (ну, думается, уж кто-кто, а Дэйв-то вряд ли будет взыскивать с Ди. Си. всё до последнего пенни…)

 

 

На фото – ресторан «Sweet Georgia Brown», которым владел Коулмэн, в день закрытия…

 

 

В общем, бизнесмен из Коулмэна, конечно, никакой. И не только потому, что он разместил свои деньги в столь рискованных активах. Как он вёл свои дела? Вот, например, что рассказывает тот самый Джон Джонсон – друг Ди. Си., который был управляющим в его пиццерии: «Помню, что как-то я пришёл на работу и узнал, что цены на газ скакнули сразу до четырёх долларов за галлон. Ну и, понятно, что и стоимость всех продуктов тоже взлетела до небес. А Деррик говорит: ладно, пусть всё остаётся так, как есть, мы пока не будем повышать цены. Я, когда это услышал, прямо вздрогнул, но в тот раз промолчал. Был ещё такой случай. Летом он сказал, что с 11-и дня до 7-и вечера мы будем продавать кусок пиццы со скидкой. Тут уж я не выдержал и сказал ему: это влетит нам в копеечку. А он посмотрел на меня и говорит: Джонни, ты что, забыл, как нам в детстве приходилось заниматься всякой грязной работой, чтобы мы могли купить себе кусок пиццы? Пусть соседские дети будут избавлены от этого… Я ему опять: но это же сплошные убытки! Он задумался на минуту, а потом знаете, что сказал? Говорит: ладно, каникулы всё равно скоро закончатся, школы откроются – и у мелюзги будет меньше времени на то, чтобы слоняться здесь. Так что давай, делай скидку».

 

Это вам не разовые акции вроде покупки ёлок. И уж тем более – не бизнес. Это какая-то сплошная латентная благотворительность… И как при таком раскладе не обанкротиться?..

 

 

Около пяти лет ушло у Коулмэна на то, чтобы собрать необходимые документы, пробить нужные разрешения, утрясти важные вопросы с чиновниками на разных уровнях – и наконец начать воплощать свою мечту в жизнь. А вот закрывались все его коммерческие предприятия гораздо быстрее – в течение месяцев, а то и недель…

 

 

Кто-то наверняка обратит внимание в первую очередь на то, что так дела не делаются и вообще – дурак какой-то этот Коулмэн. Что ж, может, и так. Даже спорить не буду. Но вы – как хотите, а лично у меня не возникает ни малейшего желания ёрничать и подшучивать над человеком, который потратил львиную долю своих денег на то, чтобы как-то помочь окружающим и сделать их жизнь легче. Пусть даже человек этот – такой вот недальновидный утопист. И, наверное, если тебе суждено разориться – уж лучше сделать это так, чем проигрываться в пух и прах в казино или покупать сломанные самолёты… И, как мне кажется, у нормального человека такие порывы не могут вызвать ничего, кроме симпатии.

 

Когда финансовые неурядицы более-менее утряслись, на Деррика вышел его старый знакомый… да что там знакомый – друг Лэрри Браун… да что там вышел – они всё это время поддерживали отношения, общаясь, по меньшей мере, два раза в месяц. Лэрри предложил Ди. Си. стать его ассистентом в Южном Методистском колледже. «Да, я разговаривал с ним, — подтвердил в интервью Коулмэн. – Это предложение – большая честь для меня. Оно меня по-настоящему заинтересовало. Мы были и остаёмся друзьями. Я испытываю огромное уважение к нему. Когда я играл в «Филадельфии» за Брауна – я не просто играл в баскетбол, это была для меня игра жизни. Изо всех тренеров за все мои сезоны в НБА Браун и Чак Дэйли были абсолютно лучшими. Это уже выходило за рамки баскетбола. У нас завязывались более близкие, семейственные отношения».

 

В итоге что-то там не срослось, и тренерский дуэт Браун-Коулмэн так и остался в планах (пока?) Однако Ди. Си. всё-таки не ушёл из баскетбола. Под его эгидой был организован так называемый DC Elite Sports Club. DC Elite декларирует свои цели следующим образом: оказывать содействие школьникам города в совершенствовании их баскетбольных навыков и помогать их нравственному развитию совместно с их семьями, путём организации спортивных, образовательных и медицинских мероприятий. В общем-то, за всеми этими фразами скрывается то, что DC Elite ищет спонсоров и устраивает всяческие спортивные турниры для школьников Детройта и Чикаго, а также всё, что имеет к этому отношение – вроде детских спортивных лагерей. В минувшем году под крылом DC Elite уже были проведены несколько чемпионатов для старшеклассников…

 

 

Коулмэн на турнире имени себя, любимого.

 

 

Ну вот, вроде бы и почти вся история про Деррика Коулмэна, про Ди. Си. И сейчас, наконец-то завершая её, я осознаю, что, накатав такой вот объёмистый труд, почти монографию, я так и не понял, как же мне относиться к главному герою своего рассказа. С одной стороны – его невозможно не уважать за те вещи, которые он пытался делать в последние годы. А с другой – раньше он столь часто совершал такое, что из головы не выкинешь, до того противно от этого становилось… Так какой же Коулмэн настоящий? Наверное, и тот, и другой. Просто он в конце концов повзрослел и поумнел (ну, пора бы к сорока-то годам). Кажется, что он действительно очень сильно изменился. Он теперь даже совсем не прочь встретиться со своим отцом – хотя раньше и слышать об этом не хотел: «Прямо сейчас я пытаюсь найти своего отца. За всю мою жизнь, вплоть до этой минуты, я ни разу не встречался с моим отцом, и в данную момент я ищу его. Мне ничего от него не нужно, я просто хочу увидеть его и, возможно, поговорить о том, что беспокоило меня всю жизнь. Есть такая поговорка, которая навсегда запечатлелась в моей памяти (можно добавить: и на бицепсе): «Цепи остаются». Она постоянно напоминала мне, что я не хотел бы вырасти и стать таким, как мой отец. Это цепи, которые связывают поколения, которые связывают меня с моими детьми. Я не знаю, почему он никогда не хотел стать частью моей жизни, или хотя бы посмотреть на меня. Я не могу сказать, что мне было всё равно – это всегда причиняло мне боль и было поводом для обиды. Когда я был маленьким, я задавал матери вопросы. Она или переводила разговор на другую тему, или давала короткие, ничего не разъясняющие ответы, так что в конце концов я оставил её в покое. Но я всегда хотел узнать о своём отце. Помню, что я подумал тогда: ну, а как же насчёт меня? Ладно, между вами могло происходить всё, что угодно, но я-то по-прежнему твой сын, и что, тебя совсем не волнует, как я, что я чувствую? Что я делаю, как я выгляжу, всё ли у меня в порядке, нуждаюсь ли я в чём-нибудь? Тебя это совсем, совсем не волнует? У меня кровь от этого закипала… Но это, с другой стороны, заставило меня дать самому себе клятву, что я никогда не поступлю так с моими детьми – независимо от того, как складываются мои отношения с их матерью. Потому что я понял для себя: отношения могут быть плохими и хорошими, но дети в любом случае ни в чём не виноваты. Они не имеют ничего общего с неурядицами, которые могут возникнуть у их родителей. И я точно знаю, что всегда буду с моими детьми.

 

 

Сейчас Деррика безо всяких натяжек можно назвать отличным семьянином. Кто бы мог подумать…

 

 

Это беспокоит меня и сегодня, меня – взрослого человека, кто-то, может быть, скажет – уже старого человека; я всё равно хочу встретиться со своим отцом. Ещё раз скажу: мне ничего от него не нужно. Но я просто хочу спросить его: почему? Почему он так ни разу и не позвонил? Почему ни разу не поинтересовался, что со мной? Почему он не захотел меня увидеть? Я хочу задать ему все эти вопросы. И я точно знаю: я никогда не буду таким же. Посмотрите, что происходит сегодня. На всех этих спортивных соревнованиях: баскетболе, футболе, лёгкой атлетике – вы увидите полно одиноких матерей, которые поддерживают там своих детей. А отцов не видно. Эти матери таскают тяжёлые бутыли с водой, баулы со спортивным снаряжением. Они делают то, чем должны заниматься мужики, отцы. Поэтому я дал себе зарок: не искать никаких оправданий и делать для своих детей то, что должен делать нормальный отец».

 

Вот так и получается — то о нём думаешь: «Деррик, ну ты прямо подонок!» А потом: «Да нет, классный мужик!» Как говорили в одном фильме: «Вижу: не совсем ты ещё сволочь». Или в другом: «Юрий Деточкин, конечно, виноват… Но он… не виноват…» Он весь, просто весь соткан из противоречий. Его бесшабашность переходила в вульгарность. Готовность заступиться за товарища по команде перерастала в то, что он мог того же товарища, извините, «опустить» в прессе на виду у всех. Одно дело – открыто, лицом к лицу, враждовать с кем-то, а вот просто грязно оскорблять его на весь мир, как было с Мэлоуном – это уже совсем другое. И так со всем, что ни возьми… Даже с деньгами. Он тратил миллионы на тех, рядом с кем жил. Но при этом официантки жаловались, что он мог заказать в ресторане ужин на 700-800 долларов – и оставить им на чай 10 (что считается ужасным моветоном). Разносчики пиццы рассказывали, как при доставке заказа он пытался всучить им вместо чаевых наличными свои карточки с автографом. Это, помнится, у мистера Бина была такая привычка – давать обслуживающему персоналу на чай вместо денег конфетки и леденцы. Ну, правда, когда Коулмэн был в зените славы, думаю, его фотки с личной росписью стоили не так уж и мало… Вот и поди – пойми, как же его воспринимать…

 

Одним словом, наверное, этого человека по-настоящему и впрямь знают только его близкие друзья. Недаром про него говорили: для своих приятелей он – душа компании, те, кто видят его в первый раз, вряд ли услышат от него больше нескольких слов. «Он очень хорошо чувствует людей, — рассказывал о нём Бинг. – Он даёт им понять, как близко они могут к нему подойти. Если он плохо знает вас, или вы ему не нравитесь – можете не рассчитывать на откровенность». «Ну да, вот представьте себе: вы и я – лучшие друзья, — подтверждал сам Коулмэн. – И вот приходит один из ваших друзей, которого я даже не знаю. Не ждите от меня, что я буду общаться с ним так же, как и с вами. Мне нужно время, чтобы узнать этого нового человека – а там будет видно. Мне необходимо держать дистанцию. Когда вы растёте – вы многому учитесь. Кто постоит за меня, если я сам за себя не постою?»

 

«Я жил с этим парнем четыре года бок о бок, — говорит о Коулмэне его партнёр и друг по «Сиракузам» Стефан Томпсон. – Люди могут болтать о нём всё, что им захочется, но я жил вместе с ним в одной комнате четыре года – день за днём, и он был для меня одним из лучших людей, которых я знал. Он был внимательным и заботливым. Да он на всё был готов для друзей!»

 

«Деррик – очень преданный человек, — это слова другого бывшего игрока «Оранжевых», Хермана Хэррида. – Многие люди его не понимают и недооценивают. Но его это никогда особенно не беспокоило. Он – самый настоящий друг. И он был готов умереть ради болельщиков «Сиракуз» (и это правда – если заглянуть в твиттер Коулмэна, там практически не найти каких-то упоминаний о командах НБА, за которые он играл – кажется, что всё его внимание сосредоточено исключительно на игре «Оранжевых»). – Он очень предан «Сиракузам» и Джиму Бэйхайму».

 

С Бэйхаймом Коулмэн на протяжении всех четырёх сезонов бодались лоб в лоб. Казалось бы, у тренера вряд ли могли остаться какие-то позитивные воспоминания от работы с таким игроком. Однако все отлично знают: один из самых верных способов очень сильно разозлить Бэйхайма – это сказать в его присутствии что-то плохое про Ди. Си.: «С точки зрения подавляющего большинства людей – у него негативная репутация. У него плохие отношения со СМИ. Он не любит общаться со СМИ. СМИ сделали из него отрицательного героя из-за того, что он их не любит. Но он – лучший командный игрок, которого только можно себе представить. Вся команда его любит. У нас не было ни одного человека, который бы не полюбил играть вместе с Дерриком, попробовав это хоть раз. Он – великий товарищ по команде».

 

«Мои тренеры и партнёры знают – я умру ради них, — говорил в «Сиракузах» Коулмэн. – Если вы – мой друг, настоящий друг, я в лепёшку ради вас расшибусь…»

 

Когда-то Деррика очень любили сравнивать с Баркли и называть «следующим Мэлоуном», только покруче самого Почтальона. Я не хочу сейчас вдаваться в детали и анализировать, в чём именно он был лучше, а в чём хуже. Для меня бесспорно только то, что Коулмэн выше Баркли на 10 сантиметров и мог действовать гораздо разнообразнее, чем Мэлоун. И главное различие для меня между Коулмэном и Карлом с Чарльзом – не в количестве индивидуальных наград, не в числе участий в All-Star Game, не в том, кого сколько раз включали во всякие символические сборные, и не в том признании, которое они получали со стороны болельщиков. И, может быть, даже не в том вкладе, который каждый из них внёс в историю этой лиги. Разница в другом. В том, что Ди. Си. мог – но не захотел, а они – могли, хотели, добивались и стали теми, кем стали. Мэлоун был профессионалом до мозга костей, он был, наверное, идеальным примером того, как должен относиться к своему делу спортсмен. Для него спорт был настоящей работой, которую он выполнял неукоснительно – от и до, на которую он тратил львиную долю своего времени. Когда он стал одним из лучших – в его отношении к игре ровным счётом ничего не изменилось, он продолжал оставаться всё тем же фанатом тренировочного процесса, что и раньше (и, наверное, из-за всего этого за Карла мне обиднее из этих троих больше всего. Всё-таки такой профессионал должен был бы получить хотя бы один перстень). О Баркли всего этого не скажешь. Он не заморачивался по поводу того, как он будет выглядеть в завтрашней игре, если проведёт всю сегодняшнюю ночь в баре за выпивкой (может быть, потому, что знал: почти наверняка всё будет нормально). Но при этом – в своё время игра была для него превыше всего, ему никогда не было ВСЁ РАВНО, со стороны казалось, что он воспринимает её, как гладиаторские бои…

 

 

И Баркли, и Коулмэн смотрели на такие вопросы, как «спортивный режим», «поддержание формы» и т.д., словно близнецы – никак не смотрели. Но вот к самой игре относились совершенно по-разному…

 

 

А что же Коулмэн? Как сказал о нём Келли Дуайер в одном из номеров «Sports Illustrated»: «Коулмэн мог бы стать лучшим тяжёлым форвардом всех времён, но вместо этого играл лишь так, чтобы обеспечить себе следующий контракт». Вот и ответ на многие вопросы. В своё время Архимед говорил, что был бы у него подходящий рычаг – и он перевернул бы Землю. Один из классиков сказал, что таковым рычагом вполне могло бы послужить человеческое самолюбие. Очень плохо, когда это качество начинает принимать у кого-то гипертрофированные формы; это вообще может привести к нехорошим последствиям. Но и, наверное, нисколько не лучше, если у человека этого самолюбия нет ни на грош. Просто есть люди, которые любят играть в баскетбол, хоккей, футбол, они получают кайф от того, что бегают быстрее всех, прыгают дальше и выше всех, толкают и рвут штангу тяжелее всех… И эта любовь перерастает в настоящую яростную страсть, в манию, в ту самую профессиональную этику; они тащатся от того, что они сильнее других – и хотят, чтобы это было ясно всем, а потому им никак нельзя останавливаться в своём развитии – надо продолжать пахать и пахать, убивать себя на тренировках. А кто-то играет в баскетбол только потому, что он высокий и атлетичный, и не готов идти ради этого на какие-то жертвы… Я сейчас даже не говорю о том, что у Коулмэна не было этих самых амбиций и честолюбия в тех масштабах, как, например, у Джордана и Кобе, для которых доказать всему миру, что они, и только они, а не кто-то другой, самые лучшие, самые крутые, для которых вечное стремление к тотальной доминации стало просто образом жизни, привычкой, рефлексом, таким же, как способность дышать. Для них баскетбол – это один из самых доступных, эффектных и эффективных способов самоутверждения. Даже если бы он относился к игре так, как большинство его товарищей по оружию в лиге – просто делал свою работу, выполнял то, что должен был выполнить — этого с его талантом уже было бы достаточно, чтобы попасть в Зал Славы. Но Ди. Си. выбрал для себя другой путь – существовать на этих площадках в своё удовольствие, просто наслаждаться этой жизнью и её плодами. И вместо легенды стал притчей во языцех, как один из ярчайших примеров ленивого, плюющего на всё и на всех жлоба, не знающего, что такое профессионализм. Фразу «а мне наср…ь», сказанную им как-то одному из назойливых журналистов, он мог бы сделать своим девизом на баскетбольных площадках и написать её на майке. «Мистер Коулмэн, вы только что не забили очень важные штрафные…» — «А мне наср…ь…» — «Мистер Коулмэн, болельщики вами недовольны…» — «А мне наср…ь…» — «Мистер Коулмэн, ваши партнёры считают, что команда без вас была бы лучше…» — «А мне наср…ь…» — «Мистер Коулмэн, ваш тренер говорит, что вы не хотите играть» — «А мне наср…ь…» — «Мистер Коулмэн, вас опять задержали за рулём пьяным…» — «А мне наср…ь…» — «Мистер Коулмэн, это правда, что вы пописали на виду у нескольких десятков человек?» — «Нет!!! А вот этого мне не шейте!!! Вот этого я не делал!!!» Хотя его визитная карточка — «Whoop-de-damn-do!» — подошла бы ещё лучше…

 

И поэтому сейчас его вспоминают (а болельщики за океаном его действительно не забыли и вспоминают довольно часто – уж очень колоритный был в своё время персонаж) совсем не в связи со спортивными достижениями.

 

Кому-то он запомнился, как баскетболист, который потел сильнее всех остальных, кого он видел в игре…

 

У кого-то его имя связано с компанией «British Knights», которая заключила с Ди. Си. контракт – и он стал лицом рекламной компании их кроссовок Dymacel. И вот тот парень вспоминал, как в своё время, ещё мальчишкой, он насмотрелся этих рекламных роликов – и на деньги, накопленные сначала за чистку снега, а потом – за стрижку газонов, купил себе пару этих кроссовок. Он-то рассчитывал на то, что они будут высшего качества, и в них не стыдно будет появиться в приличной компании… Однако, когда паренёк поехал с матерью в Дисней-Лэнд во Флориде и обулся в них в первый раз, чтобы обновить, его надежды были рабиты самым безжалостным образом. Стоило ему выйти из машины и пройтись по обочине – просто размять ноги, как от одной из его ненаглядных кроссовок безо всяких видимых причин, естественным, так сказать, образом, полностью отделился задник – и она пришла в полную негодность. Вот так и вся карьера Ди.Си.: снаружи нарядная, раскрашенная, бросающаяся в глаза – а на деле с оторванной пяткой…

 

 

Кадр из той самой рекламы…

 

 

Впрочем, кто-то вспоминает его и совсем по-другому. Один человек рассказывал, как летом 2011-о они с друзьями собрались съездить в Ньюарк, чтобы увидеть церемонию драфта, проходившую в «Пруденшиал Центре», своими глазами. Они добирались из Филадельфии, дорога заняла гораздо больше времени, чем они рассчитывали, из-за какой-то поломки на железнодорожной ветке, компания выкинула кучу денег на такси – в общем, путь был очень нелёгким. Сама церемония оказалась весьма скучным и пресным мероприятием, так что этот парень уже сто раз пожалел, что вообще сюда приехал – лучше бы сидел дома. «И вот, когда всё закончилось, мы сели в лифт и поехали вниз. И прямо следом за мной в кабину зашёл высоченный мужик в сером костюме. «Привет, ребята», — сказал он и улыбнулся очень заразительно – от уха до уха. Это был Деррик Коулмэн! Я замер и уставился на него. Я ехал в одном лифте с легендой «Сиракуз»! Знаете, что я ему сказал? Ничего. Я ничего ему не сказал. Я не знаю, если бы я был его персональным фанатом, может, я пожал бы ему руку, может, я бы испугался, застеснялся или испытал бы все эти чувства разом… Но у меня просто язык отсох, и в голове не было ни одной связной мысли. Я просто хотел прошептать своим друзьям: «Смотрите, смотрите – вон Деррик Коулмэн», но он стоял так близко, совсем рядом, что всё бы услышал. Так что я просто стоял неподвижно, уставившись прямо перед собой. А у Коулмэна, засунувшего руки в карманы, был вид абсолютно расслабившегося человека. Конечно, ему не было никакого дела до всех нас… Где-то через пятнадцать секунд, которые показались мне часом, он величественно выплыл из лифта. Или просто вышел. И вся наша поездка стоила вот этих вот коротких пятнадцати секунд. Наплевать, что не ходили поезда, что я провёл пару часов в пробке, что на церемонии было неинтересно, что я отвалил за это удовольствие полно денег – оно того стоило. Я ехал в одном лифте с Дерриком Коулмэном! И это — просто круто!..»

 

Когда-то другой игрок другого «Нью-Джерси» — хоккейных «Дьяволов» — уже по-настоящему легендарный капитан Скотт Стивенс сказал следующие слова: «Хоккей для меня – это всё ещё недочитанная до конца книга. Я всё ещё учусь. Даже сейчас я не могу сказать, что всё знаю о хоккее. Выходя на каждую игру, и даже на каждую тренировку, я чувствую: сегодня он может показать мне какую-то ещё свою грань, столкнуть меня с какой-то новой ситуацией. И я всё ещё учусь». Когда Стивенс говорил это, ему было уже за 30. Может, всё это звучит слишком красиво, но нет сомнений – он по-настоящему любил игру, был ей предан. И, наверное, даже в первую очередь благодаря такому отношению он отыграл в НХЛ 22 сезона, три раза был чемпионом, 13 раз участвовал в All-Star Game, стал членом Зала славы и сотворил на ледовых площадках много-много чего такого, за что его запомнили болельщики. И закончил со спортом в 38. Закончил добровольно, потому что команда-то хотела, чтобы он играл и дальше – но сам он уже не чувствовал в себе для этого достаточно сил.

 

Коулмэн в своё время считался куда более талантливым и перспективным, чем тот же Стивенс. Но его карьера сложилась совсем по-другому. Точнее говоря – это сам Деррик построил её совсем по-другому… «Когда вы выходите на эту площадку – я не верю во всяких там фрешмэнов, софоморов, джуниоров, сеньоров, новичков, ветеранов. Какая разница – играете вы на детской площадке или где-то ещё? Вы просто играете – и всё. В этом весь баскетбол: кто ощущает в себе больше уверенности, кто больше играет сердцем. Вы можете быть самым талантливым в мире, но если у вас нет сердца, если вы не играете сердцем – вы просто станете средним, посредственным игроком». А это – знаете, чьи слова? Да самого же Коулмэна! Он сказал их ещё в далёком 1992-м году. Эх, Деррик, Деррик, почему же сам ты так редко играл сердцем?..

 

Впрочем, меньше всего хотелось бы заниматься на спортивном сайте такой вещью, как морализаторство. Но, когда дело касается кого-нибудь вроде Деррика, очень трудно обойтись без этого. И без нехорошего чувства, именуемого «чёрной завистью», тоже нелегко. Сколько же раз по ходу работы у меня возникали мысли вроде: «Ну и..! Нет, ну это надо же – быть таким ..! Да если бы у меня были его данные, его навыки, его талант, да я бы… да я бы… да я бы весь этот баскетбольный мир вертел, как хотел! Ну, или, по крайней мере, поставил всех на уши…» Правда, поостыв, понимаешь: не стоит представлять себя на месте таких людей. Они – это они, и всё это – данные, навыки, талант – Бог даровал именно им, а не тебе. И то, как они ими распорядились – это их решение, их выбор, и уж не перед тобой им за это отвечать. Так что – успокойся; ты что – их брат, отец, сват, партнёр по команде, тренер? Успокойся и воздержись от категоричных обвинений – как бы трудно не было это сделать…

 

Тем более, что сам Деррик, кажется, ни о чём не жалеет. И, по его словам, не считает, что его карьера пошла как-то не так. Наиболее тактичные журналисты, боявшиеся задеть человеческое достоинство Коулмэна, любили называть его не ленивым игроком, а «загадочным» и «таинственным», подразумевая, что он проявляет свой талант по каким-то необъяснимым причинам по большим праздникам. Лучше всего в этой таинственности дерриковской натуры разобрался, как мне кажется, Чак Дэйли. И вообще — он сказал слова, которые, наверное, лучше всего объясняют, что происходило с Коулмэном в НБА: «Большинство людей не понимают одной вещи: Деррик просто не любит играть в баскетбол. Он просто не получает удовольствия от игры, не наслаждается ею». Вот и все разгадки. Недаром Коулмэн говорил, что Дэйли не только великий тренер – он и в жизни за пределами паркета всё постиг и всё знает…

 

Ди. Си., по большому счёту, и сам этого не отрицает. Когда в своё время прощался со спортом легендарный квотербек Бретт Фавр, на него было жалко смотреть. И когда его спросили, что он планирует делать, выйдя на пенсию, Фавр просто развёл руками и с опустошённым выражением на лице сказал: «Ничего». Было видно, что сейчас, вот в эту минуту, когда он только что отыграл в своём последнем матче, он действительно не знает, чем можно ещё заниматься в этой жизни, как и зачем вообще что-то делать, кроме как играть в футбол… Казалось, что и сама-то эта жизнь для него теперь бессмысленна и закончена – после того, как из неё ушёл спорт. И так чувствуют себя очень многие, если не большинство, из спортсменов, заканчивающих карьеру. С Ди. Си. всё было по-другому. «Знаете, это совсем не было для меня трудным временем – тот момент, когда я ушёл из баскетбола. И я не скучаю по игре. Да, я очень, очень благодарен спорту. Понимаете, баскетбол позволил мне увидеть такие места, и сделать такие вещи, о которых мальчишкой я и думать-то не мог. Но я не скучаю по игре. Нет, не скучаю».

 

 

У меня всё замечательно!

 

 

Что ж, наверное, это и есть хэппи-энд. Ну, или что-то вроде того. Когда ты наконец-то становишься нормальным человеком, что бы там ни было в твоём прошлом. Когда для тебя жизнь людей, которые тебя окружали с детства, и помощь этим людям – это гораздо важнее того же баскетбола. И ведь это же очень круто — когда сам ты можешь более-менее искренне сказать себе: «У меня всё хорошо. Я всем доволен. Я нормально сделал свою работу. И пусть весь остальной мир считает по-другому – это его дело, и его проблемы. Я-то знаю, что мне жалеть не о чем». Что может быть лучше?..