Орри: меня поймут лишь те, кто терял своих детей

– Роберт, возможно, вы знаете, что Сергей Кущенко каждый год приглашает звёзд мировой величины на подобные мероприятия. Сейчас вы являетесь послом НБА в российском студенческом баскетболе. Что чувствуете в связи с этим?
– Я польщён тем, что у меня есть возможность стать частью истории, принять участие в развитии баскетбола в России. Потрясающе видеть столько молодых талантливых ребят, которых собрали со всей страны на одном паркете.

– Вы приняли участие в Матче всех звёзд АСБ. Как считаете, важно ли для молодых игроков вживую увидеть и услышать легенд баскетбола?
– Надо всегда стремиться к реализации своей мечты. Когда я рос, у меня была возможность смотреть, как играет Джулиус Ирвинг, а когда стал постарше, то уже на равных боролся с Терри Каммингсом. Мне доводилось общаться с ними, слушать их советы, и это всегда мотивировало меня.

– Как реагировали ваши подписчики в «Твиттере», когда вы написали, что собираетесь в Москву на благотворительный матч?
– Большинство меня предостерегало: «Оставайся в тепле». У многих американцев при упоминании о вашей стране и её столице моментально в голове всплывают кадры из фильма «Рокки» и Иване Драго. Все говорят о том, что в России холодно. Один из моих друзей, который в ближайшее время женится на русской девушке, сказал мне, чтобы я расслабился и летел спокойно, заверив, что люди здесь хорошие, а страна очень красивая. Вынужден признать: он абсолютно прав.

– Перед сезоном-2008/09 вы тренировались вместе со «Спёрс» в летнем лагере, а потом совершенно неожиданно исчезли с радаров и завершили карьеру. Что заставило вас так поступить?
– Я осознал, что мне как игроку пора бы уже уйти. В последние несколько сезонов меня начали беспокоить травмы, чего раньше никогда не было, а восстановление занимало больше времени, нежели у молодых ребят. Моё тело было избито 16 годами игры в баскетбол. Я не хотел стать одним из тех, кто проведёт несколько матчей, а потом отправится в лазарет, а потом по новой: паркет – травма – восстановление – паркет – травма – восстановление.

– Многие называют вас умным и добрым баскетболистом. Вы согласны с этим?
– У нас есть поговорка: «Не будь слабым звеном». Я считаю себя тем человеком, который превращал звенья в цепочку. Каждой команде требуется человек, который готов пожертвовать собственной статистикой ради командного успеха и будет чётко выполнять тренерскую установку.

– А как же брошенное в своё время полотенце в нынешнего генерального менеджера «Бостона» Дэнни Эйнджа? Не забыли о том случае?
– (Улыбается.) Было дело. Но я был полностью опустошён в те годы. Моя дочь была очень больна, много времени проводила в больнице, а я был вынужден переехать в Финикс и играть за одну команду с теми, кто был моим противником на протяжении нескольких лет. Я бы очень хотел, чтобы этого никогда не произошло, — не надо сжигать мосты. Однако этот эпизод стал причиной обмена в «Лейкерс», в составе которых я выиграл три чемпионских титулов. Так что худа без добра, как видите, не бывает.

– А как Нэша «впечатали» в борт в плей-офф весной 2007-го будучи игроком «Сан-Антонио» припоминаете?
– В четвёртом матче серии плей-офф? Ну а как же. Впрочем, это могло случиться с любым. Но поскольку это произошло именно с ним на последних секундах матча, который мы проигрывали, из этой ситуации пытались раздуть скандал – в то время Стив был «священной коровой» в НБА. Мы проигрывали несколько очков, и надо было сфолить, что я и сделал. То, что он неудачно упал и ударился, — просто стечение обстоятельств.

– В своих интервью вы не единожды признавались, что самой сильной командой в карьере считаете «Лейкерс» образца 2001-го, но больше всего гордитесь победами за «Хьюстон». А что можете сказать насчёт своих титулов в составе «Сан-Антонио»?
– Я до сих пор вспоминаю 2001 год, когда серию плей-офф мы прошли, потерпев всего одно поражение и одержав 16 побед. Что касается «Рокитс», то в 1995 году мы заняли шестое место в Западной конференции, а по пути к чемпионству оставили позади сначала «Юту» Карла Мэлоуна и Джона Стоктона, затем «Финикс» Чарльза Баркли, в финале Запада одолели «Сан-Антонио» Дэвида Робинса и Эйвери Джонсона. А затем сошлись в решающей битве с «Орландо», где играл молодой Шакил О’Нил. В «Спёрс» ситуация была совсем иная: я пришёл в уже сложившийся коллектив, где было достаточно звёзд, которые хорошо знали друг друга и дружили семьями. Там даже команда была будто одной семьёй, никто не играл для статистики – только для командного успеха. После игры мы всегда шли вместе куда-нибудь ужинать – выигрывать хотелось не ради себя, а ради других.

– Многие спрашивают вас о самой сильной команде, а я спрошу о том, с кем вам было удобней всего играть: с Хакимом Оладжьювоном, Шакилом О’Нилом или Тимом Данканом?
– Думаю, что с Мечтой (прозвище Хакима Оладжьювона. – Прим. «Чемпионат.com»). Он был просто гениален! Мог атаковать кольцо с дистанции, блокировать броски, одним из основных отличий Хакима было то, что он штрафные реализовывал с процентом, близким к 80. Данкан лишь периодически подбирался к подобной отметке, а Шакилу оставалось только мечтать об этом. Было потрясающе, играть плечом к плечу с легендой, с человеком, который лидирует по количеству заблокированных бросков за всю историю НБА.

– У вас целых семь перстней: какой из них самый ценный?
– Первые два оставили наиболее неизгладимые впечатления. Дебютный – само собой, мы победили в финале «Никс». И годом спустя, когда на нас никто не ставил. Мы ведь тогда по итогам «регулярки» заняли шестое место в конференции. По национальному телевидению нас почти не показывали – специалисты считали, что нам просто повезло. К тому же травмы посыпались как из рога изобилия: в лазарете оказались Вернон Максуэлл, Клайд Дрекслер, Отис Торп – да чуть ли не вся команда там побывала! Когда мы дошли до финала, по пути разбив основных претендентов на титул от Западной конференции, то там нас встретила молодой бегущий «Орландо» – многие ставили именно на неё. Было жарко!

– Можете сравнить свои первые титулы с «Хьюстоном» и последние с «Сан-Антонио»?
– Тогда, в 1994-м, в финале мы обыграли «Нью-Йорк», который считается баскетбольной Меккой. Это было невероятно, все были в экстазе, в особенности те, кто давно играл в НБА, тот же Хаким Оладжьювон – это я-то только второй год в лиге проводил, а он в далёком 1986-м проиграл в финале «Бостону», в составе которого тогда блистал Ларри Бёрд.

– Некоторые игроки стремятся завоевать как можно больше титулов, кого-то больше привлекает количество нулей в контракте. А к чему стремились вы?
– Я стремился побеждать, но никогда не поступал так, как это делают игроки в последние годы. Так получилось в жизни, что я был очень востребован, я идеально дополнял команды, что помогало им перейти из разряда «классных» в «претенденты на победу». А насчёт денег я никогда не жаловался, хотя получал по контракту существенно меньше, чем мог бы.

– Были ли у вас когда-нибудь проблемы с мотивацией, ведь вы достигли очень многого в совсем юном возрасте?
– Я всегда стремился быть в числе величайших игроков НБА, всегда хотел оказаться в одном ряду с Майклом Джорданом и Мэджиком Джонсоном. Я никогда не выходил на паркет просто так – я хотел победить. Я никогда не обладал какими-то выдающимися атакующими или защитными навыками, не набирал по 40 очков за игру и не мог, выпрыгнув, коснуться головой кольца. С баскетболом связаны миллионы людей, и очень тяжело занять своё место в истории, причём запомниться чем-то хорошим. Те же «плохие парни» игравшие в те годы, когда я учился в колледже, и то оставили что-то положительное. Мне удалось завоевать за свою карьеру семь чемпионских перстней – думаю, что ещё какое-то время обо мне будут вспоминать.

– Вы прославились своими точными бросками в решающие секунды многих поединков. От какого из них испытали наибольший восторг?
– Каждый был по-своему важен, но наиболее ценный для моей команды, пожалуй, в четвёртом матче серии с «Сакраменто» в 2004-м. Я ловлю себя на мысли, что мои бывшие партнёры не могут вспомнить, что произошло в первом, втором или шестом матче, но зато все помнят игру № 4. Если бы мы проиграли, то счёт в серии стал бы 3-1 в пользу «Кингз». Что касается меня лично, то я чаще вспоминаю финал против «Пистонс» в 2005 году, пятый матч серии. Я считаю, что в баскетболе важны не последние две или одна минута, а все 48. Каждый бросок может оказаться решающим.

– Вы открыли клинику в Хьюстоне. Что подвигло человека, которого за 16 лет в НБА травмы обходили стороной, заняться медициной?
– Я просто воспользовался возможностью – я бы даже назвал это моим основным жизненным принципом. Я знаком со многими докторами, которые были не удовлетворены положением дел в своих медицинских учреждениях, то же самое касалось и пациентов. Я решил: а почему бы не попробовать, а там дальше посмотрим, что получится. А затем бизнес пошёл: к нам потянулись клиенты, кто-то захотел вложить деньги в мой проект – у нас сейчас пациентов даже больше, чем, мы думали, можем принять. Мы заработали хорошую репутацию и делаем всё, чтобы её оправдать.

– А ещё вы подрабатываете комментатором на одном из телеканалов. Многие баскетболисты по окончании карьеры идут либо в журналисты…
– (Перебивает.) …либо в тренерский штаб. Это тот случай, когда судьба выбрала меня. Один мой знакомый журналист позвонил и пригласил в студию покомментировать матчи плей-офф. Руководству понравилось, и меня стали приглашать. Однако чувствую, это не та область, в которой я мог бы сделать себе карьеру.

– То есть клиника сейчас для вас на первом месте?
– Совершенно верно.

– Напоследок не могу не поинтересоваться вашим состоянием в связи с гибелью дочери. Признаюсь честно, меня письмо, которое вы адресовали Эшлин, тронуло до глубины души…
– В это время года особенно тяжело: Рождество, День Благодарения… без неё… Пусто, тяжело. Я не могу передать мои эмоции словами, это могут понять только те родители, которые сами лишились ребёнка. Ни в одном языке мира нет слов, которые могли бы описать моё состояние. Вся моя семья сейчас пытается быть более сплочённой, вспоминаем разные истории, связанные с ней. Когда-то я ушёл из баскетбола, чтобы проводить с ней больше времени. Сейчас я трачу его на благотворительность, пытаюсь помочь детям с недугами и их родителям. Кроме меня в США достаточно людей, которым не безразлична судьба остальных.