Назад в… дурдом

Прошло уже несколько месяцев с того дня, как завершилось завораживающее семиматчевое противостояние в борьбе за чемпионский титул между «Бостоном» и «Лейкерс». ТВ-рейтинги тогда взлетели до небес, и лига чуть не утонула в лучах славы и всеобщего внимания. Но вот салюты отгремели, а вместо предвкушения нового праздника общественность погрязла в слухах о возможном локауте в сезоне-2011/12, потому как владельцы лиги и профсоюз игроков никак не найдут компромисса в битве за суммы контрактов игроков.
Как бы ни хотелось верить в победу разума, приходится констатировать, что практически каждый сведущий в этом вопросе эксперт ожидает от руководителей клубов объявления локаута, уж слишком непримиримо вступили они на тропу войны с доходами НБА, начиная с маек игроков и прав на показ матчей по телевидению и заканчивая стаканом пива по $ 7 и парковкой в дни матчей по $ 20.

В общем, если владельцы клубов и игроки не поделят огромные деньги, которые они и так каждый год «гребут лопатой», никто и не удивится, если НБА закроют «на замок» на первую часть сезона, а то и на весь 2012 год. Естественно, перед глазами встаёт 1998 год, когда подобная ситуация привела к локауту, сократившему сезон-1998/99. Тогда обе стороны – и владельцы клубов, и профсоюз – показали себя алчными и инфантильными. Судя по всему, мудростью за эти годы владельцы и игроки не разжились, так что о повторении пройденного всё больше говорят как о неизбежности. И никакая стабилизация мировой экономики, вроде как встающей на ноги после мощного спада, тут не поможет.

В 1946 году «Миннеаполис» тренировался в общественном клубе, который «любовно» назывался «Дурдом». Он был так назван в честь покойного ныне Джима Полларда, члена Зала славы и звезды «Лейкерс» тех времён, поскольку тогда только выживший из ума мог позволить себе профессионально играть в баскетбол. Так вот образ того клуба почему-то всё больше осваивается баскетболистами-профессионалами, готовыми выйти на дорогу, ведущую в «Дурдом». В такой ситуации как не вспомнить, что пришлось пережить первопроходцам игры в оранжевый мяч, чтобы спасти игру.

С первых дней истории лиги, которая берёт начало в 1896 году, «боллеры» играли отчаянно, не боясь ничего на свете. Первые профессиональные игроки в США были исключительно честолюбивыми, идущими напролом, жаждущими борьбы. После того как Джеймс Нэйсмит изобрёл баскетбол в Международном тренировочном колледже молодёжи YMCA в конце 1891 года, этот вид спорта стремительно распространился среди всех учебных заведений.

Многие первые профессионалы играли именно за команды YMCA (International Young Men’s Christian Association Training School) в Спрингфилде и преуспели в этом. Но чем быстрее они прогрессировали, тем больше им хотелось играть. Это постепенно привело к конфликтам с чиновниками учреждения из-за чрезмерного использования спортзала. Баскетболисты готовы были играть сутками напролёт, и, когда руководство колледжа ответило отказом на их просьбы, игроки разъехались кто куда: по местным военным лагерям, масонским храмам или игровым залам при отелях. Подходило практически всё, главное, чтобы потолок был высоким и освещение приличным.

Чтобы платить за аренду, игрокам пришлось назначить входную плату для желающих посмотреть за их игрищами, что автоматически означало конец эпохи любителей, когда на баскетболистов смотрели исключительно как на спортсменов, а не на людей, зарабатывающих деньги, которые коррумпировали общество людей, равных изначально.

В результате профессиональные баскетболисты, игравшие за деньги, очень скоро стали в обществе изгоями. Один из представителей YMCA в 1898-м так описал ситуацию: «Когда люди начинают делать деньги в спорте, они стремительно деградируют. Это неизбежно приводит к появлению в игре менее честных и благородных людей».

Но пристрастившиеся к игре не обращали внимания на подобные высказывания и царившее в массах пренебрежение. Несмотря на то что деньги были определённой мотивацией, вовсе не это прельщало первых профессионалов. Баскетбол был слишком опасной затеей для этого. Большинству из тех, кто играл и продвигал Игру, нужен был повседневный заработок, чтобы элементарно сводить концы с концами.
Однако профессиональный баскетбол неуклонно развивался, и уже через несколько десятилетий главные звёзды «оранжевого безумия» могли получать уже по $ 2400 в год, т.е. примерно в три раза больше заработка среднего рабочего. Впрочем, подавляющее большинство начинающих игроков в то время зарабатывало куда меньше, если вообще зарабатывало. И баскетбол оставался лишь приятным времяпровождением, которому уделялось немного внимания, так как в лигах по всему Северо-Востоку Соединённых Штатов жизнь сначала била ключом, затем затрещала по швам, а вскоре и вообще зачахла.

Выжившие тогда команды были в большинстве своём гастролёрами, которые колесили по всей стране и играли против местных клубов. Эти ребята видели, что в баскетбол играют буквально везде, и они объединили лучшие идеи, чтобы создать свой уникальный стиль. Они развили быстрое нападение с короткой перепасовкой, используя его в трёхсекундной зоне. Это стало нововведением, которое очень быстро нашло применение в университетском баскетболе. Джо Лэпчик, один из первых профессионалов того времени, который затем тренировал университет Сент-Джон и «Нью-Йорк Никербокерс», описал этот энергичный пасующий стиль как «заставивший мяч звенеть».

Первый профессиональный клуб «Трентон Нью-Джерси» возник в 1896 году. Его игроки были одеты в вельветовые шорты и гетры и проводили домашние матчи в местном масонском храме. Спустя несколько матчей менеджер команды, плотник по имени Фред Паддерац, натянул вокруг храма проволочную сетку, чтобы мяч не покидал пределы игровой зоны. Предположительно он это сделал в ответ на реплику газеты Trenton Daily True American, в которой было замечено, что игроки похожи на обезьян и их непременно следует поместить в клетку.

Спустя несколько лет «клетка» стала привычным местом для игры в баскетбол, хотя тренеры колледжей посмеивались над ней. Сетка Паддераца постепенно превратилась в систему из канатов и проволоки, растянутых по периметру площадки, доходя в некоторых случаях до высоты 15-20 футов, чтобы мяч оставался в игре. Так баскетбол получил прозвище «игра в клетке», а игроки — соответственно «клеточники».

Часто из-за «клетки» игроки получали опасные травмы и ожоги, поскольку они бросались за уходящими в аут мячами и соприкасались с ограждением. Говорят, что фанаты любили совать сквозь прутья клетки вязальные спицы, зажженные сигареты и другие предметы. А в некоторых шахтёрских городах Пенсильвании зрители швыряли нагретые гвозди в игроков противника, исполнявших штрафные.

Вскоре и другие команды YMCA оказались во власти мечты об успехе, что привело к стремительному распространению подобных команд в Новой Англии, Нью-Йорке, Пенсильвании, Нью-Джерси. В отличие от стиля игры в колледжах, который предполагал непрерывающийся дриблинг, правила раннего баскетбола позволяли игрокам совершать серию ударов мяча о пол двумя руками. Вследствие этого игра имела жёсткий характер, которую можно было назвать «уродливой».

Неповоротливые и неуклюжие громилы при этом носились по площадке с мячом, прокладывая себе дорогу к кольцу локтями и плечами. Им очень часто попадало по голове, особенно в так называемых маленьких залах той эпохи. Зачастую столкновения были вызваны такими препятствиями, как горячие плиты, паровые котлы и даже опоры в самом центре площадки, поддерживавшие крышу. Легенда гласит, что эти опоры в центре площадки в Трентоне в конце концов и привели к идее введения трёхсекундной зоны.

«Игра в клетке» сошла на нет в 20-е годы прошлого века, однако профессиональный баскетбол продолжил своё развитие в форме лиг, которые то появлялись, то исчезали. Относительная стабильность обеспечивалась за счёт великих команд – таких, как «Большая Пятёрка Гарлема» (чернокожие парни, более известные как «Ренс»), первоначальные «Селтикс», Нью-Йоркский клуб, который привлекал широкое внимание публики, и команда Южной Филадельфийской еврейской ассоциации (SPHA), руководимая Эдди Готтлибом. Несмотря на непостоянство существовавших лиг, эти команды выжили, потому что бродяжничали, играя ни много ни мало по 200 игр за сезон.

К началу 30-х годов некоторые баскетбольные промоутеры обнаружили, что могут собрать огромную аудиторию, если совместят игры с последующими танцами. Единственной проблемой было то, что иногда фанатов танцы интересовали больше, чем сама игра. Часто можно было наблюдать сцену, когда женщины на каблуках прерывали игру, неторопливо разгуливая по площадке. В то время матч состоял из трёх периодов. Сначала баскетболисты играли период, затем фанаты выходили на площадку потанцевать, затем следовал второй период.

Одним из самых популярных мест стал старый отель «Бродвуд» в Филадельфии, место ночных тусовок евреев. Там и проводила свои матчи команда SPHA. «Пол был очень скользкий, на нём было много воска, – вспоминал владелец команды «Балтимор Буллетс» Роберт Джейк Эмбри. – Для игроков привычным делом было бросать, скользя по полу. Они проходили с дриблингом к кольцу, проезжали по полу пять футов и бросали мяч».

В конце 30-х и 40-х профессиональные баскетболисты сами организовали Чикагский турнир. Каждый год все приличные команды страны, вне зависимости от того, в какой лиге они играли, встречались в Чикаго, чтобы выявить лучшего. Известное под названием «мировой турнир» соревнование вызвало общественный интерес к Игре. Это было то место, где великие «чёрные» команды, такие, как «Ренс», «Вашингтон Биэрс», «Гарлем Глобтроттерс», могли запросто схлестнуться с лучшими «белыми», причём побеждал действительно сильнейший.

Однако, даже будучи таким увлекательным, турнир не мог превратить баскетбол в стабильный бизнес или увеличить заработок среднестатистического игрока. Как и игроки Трентона полвека назад, команды 40-х годов носили причудливую униформу. Фишкой считалась форма из сатина. А повседневная жизнь игроков была по-прежнему неустроенной, с неналаженным бытом.

Притом что их игровые майки выглядели великолепно, у них даже не было нормальной и чистой дорожной формы. «Вы не могли её стирать – она должна была быть сухой, — говорил Сенецки. – На форме через некоторое время можно было увидеть пятна от соли. Приходилось вывешивать её в комнате и ждать, пока она высохнет после игр. Никакого менеджера, отвечавшего за обмундирование, не было и в помине. Вы сами отвечали за всё. Тем не менее никто из игроков не жаловался. Мы были рады самой возможности просто здесь быть».

Почему? Как часто говорил владелец и тренер «Рочестер Ройалз» Лес Харрисон, «это всё-таки лучше, чем каждый день заниматься доставкой обедов».

Из среднего заработка в $ 3000 игроки получали на руки примерно $ 2000. Как однажды объяснил Сенецки, «многие из нас всегда думали, что на следующий год точно станет лучше. Билеты на лучшие места стоили $ 2,50, из которых 50 центов уходили на налоги. Таким образом, владельцы команд также не имели никакой прибыли».

Как же всё-таки жаль, что сегодняшним игрокам не нужно в течение сезона стирать свою собственную форму, самим тейпировать голеностопы и ездить на матчи в холодных трамваях или туристических машинах, как это делали профессионалы того времени.

А ещё это настоящий позор, что сегодняшние владельцы клубов не обязаны изо всех сил стараться платить по счетам, как делали владельцы команд в прошлом. Очень плохо, что им не нужно каждый день работать, чтобы просто помочь своим клубам выжить.

Если бы они это делали, обе противоборствующие стороны, наверное, попытались бы как можно скорее закончить свой спор и осознали, что Игра – это золотое наследие, которое нуждается в том, чтобы его почитали и оберегали, а не дискредитировали, оставляя нас всех заложниками своих корыстных отношений.