История о том, как Шпоры и лучший друг Тони Паркер помогли Борису Дьяо стал чемпионом НБА.

Что-то было очень плохим и гнилым в Атланте. Серия из неудачных выборов на драфте, глупых и необдуманных обменов, вкупе с грубейшими ошибками руководства клуба сделали из Хокс самую мрачную франшизу в НБА. Они установили в сезоне 2004-05 антирекорд лиги по проценту побед, выиграв тогда  только лишь 13 игр; это даже хуже, чем у знаменитейших Шарлотт Бобкэтс трехлетней давности. Интерес к команде со стороны болельщиков и прессы таял так же быстро и стремительно, как и успехи команды. Когда у менеджера Атланты Билли Найта спросили, в чем же причина неудач его команды, он ответил довольно просто – во всём. «Нам нужно подтянуть наше умение набирать очки внутри периметра», — говорил он. – «Мы должны научиться подбирать отскоки. Нам нужно больше заблокированных бросков. Нам нужна гораздо более точная стрельба с периметра. Нам нужно больше атлетизма»

Майк Вудсон, ученик школы Боба Найта из Индианы, тогда только закончил свой первый сезон в качестве главного тренера главной баскетбольной лиги. Он предпочёл долго запрягать, но потом быстро ехать. «По большей части, наш состав очень молодой и перспективный», — сказал он тогда на пресс-конференции, посвящённой окончанию сезона для Хокс.

Через несколько недель Борис Дьяо больше не был частью этой команды. Дьяо, которому тогда было 22, только что закончил свой второй сезон в лиге и мог бы стать главной звездой всей Джорджии. Он был уникальнейшим игроком: просто огромным разыгрывающим защитником из Франции. Играть в баскетбол было у него в крови. Его мать была самым знаменитым игроком французского женского баскетбола. Худощавый игрок ростом 6’8”, с невероятным атлетизмом, Дьяо делал на площадке абсолютно всё: набирал очки, отлично раздавал передачи, подбирал и защищался. В общем, делал всё, что требовалось Майку Вудсону.

«Борис всегда был очень разносторонним игроком», — говорил Тони Паркер-старший, отец лучшего друга Дьяо. – «Он мог сделать на площадке абсолютно всё. Вопрос был лишь только в том, что от него требовала сложившаяся ситуация. Он был как хиттер в бейсболе – он выходил и делал всё: хиты, пробежки, хоум-раны или даже грэнд-слэмы, чтобы форсировать нападение своей команды. Он никогда не думал о себе, как о величающем игроке всего мира, не сравнивал себя со звёздами и не считал себя таковым. Он просто знал, что ему нужно делать, и делал это»

По сути, весь баскетбол крутится вокруг одной вещи: набора очков. И Вудсон очень хотел, чтобы Дьяо набирал много очков. Но Борис был не Аллен Айверсон. Он очень не любил кидать мяч по кольцу, не говоря уже о полном доминировании. Он отверг все настойчивые попытки Вудсона заставить его набирать очки, и всем заявил о своей манере игры, которая заставляла множество тренеров проклинать и носить его на руках за последнее десятилетие. Дьяо видел баскетбол как демократичную игру, с максимальной коммуникацией между игроками. Он видел баскетбольный мяч, который летает по площадке и не задерживается ни у кого в руках дольше одной секунды. Он никогда не соглашался на хороший бросок, когда была хоть малейшая вероятность того, что появится возможность для великого выстрела. «Способ, которым мы играли, состоял в следующем: все касаются мяча и стараются быть бескорыстными, стараются быть хорошими партнёрами, все играют для и на своих товарищей, да и просто пытаются сделать так, чтобы все напарники хорошо и весело провели своё время на площадке», — так говорил сам Дьяо об игре за национальную сборную Франции.

Тони и Борис давным-давно планировали это. Когда они были совсем ещё мальчишками, они постоянно разговаривали о своём будущем в НБА, где бы они, пусть и маловероятно, создали французский дуэт, который бы играл против лучших игроков мира и всем бы прививал этот стиль игры. Ритмичный и бескорыстный, но в то же время плавный, мягкий и текучий.

Но мечта Дьяо разбилась в Атланте, где Вудсон использовал постоянные изоляции для своих игроков, и мяч постоянно прилипал к рукам одного человека. Эта система великолепно бы работала, если бы у вас имелся отличный скорер и лидер на площадке и за её пределами, для которого бы партнёры бы делали всё, чтобы он остался один на один с защитником. Но эта система совсем не работает, если у вас такими игроками являются Эл Харрингтон и Энтони Уокер, которые, не жалея свои сердца и сердца своих напарников, держали мяч до победного, а потом шмаляли мячик из немыслимых позиций. Конечно, всё это сильно повлияло на игру Дьяо. Конечно, тут ему было тяжело не впасть в депрессию. Конечно, тогда его игра пострадала. Тони Паркер звонил своему другу почти каждый день и птался утешить его.

«Он поехал в Атланту, но это была не его город, потому что Хокс играли не как команда, а Борис – командный игрок», — говорил Паркер. – «Если вы хотите видеть игру Бориса на его пике, то просто поместите его в команду, где были бы настоящие партнёры, люди, которые привыкли делиться мячом. Поэтому, конечно, играть в такой атмосфере для него было очень тяжело. Но я ему постоянно говорил, что нужно просто оставаться уверенным в себе и надеяться на то, что всё, со временем, встанет на круги своя».

Как только тот ужасный сезон для Атланты кончился, Вудсон, после той пресс-конференции, настоятельно попросил Бориса дольше держать мяч и играть в одиночку. «Я так не могу играть, и поэтому я не буду больше играть за вашу команду», — просто ответил Дьяо.

Его межсезонье – которое коренным образом изменило его будущее в НБА и косвенно повлияло на выигрыш им титула в прошлое воскресенье – началось. Но у его друга Паркера были другие заботы. В то время, как Вудсон просиживал часами за столом, отвечая на вопросы журналистов, а Борис задумывался над своим будущим, Тони выигрывал своё второе чемпионство, когда Спёрс победили в Финале Детройт Пистонс в 2005 году.

Борис был счастлив за Паркера, несмотря на своё затруднительное положение. Всё произошло для Тони так быстро. Но быстро и легко – это две разные вещи.

Тони Паркер-старший вырос в Чикаго, играл в баскетбол с малых лет. Его девизом был: «если у вас нет достаточного количества таланта, чтобы быть игроком, не будьте игроком. Просто сидите рядом с площадкой и смотрите за любимым зрелищем со стороны». Он был невелик ростом, всего 6’5”, играл за Лайолу-Чикаго до того момента, пока в 1977 году не принял решение переехать за океан и начать профессиональную карьеру. В Европе он познакомился с бывшей чемпионкой по теннису и, по совместительству, датской моделью Памелой Файрстоун, на которой позже женился. У пары было три сына. Тони, самый старший из троицы, родился в Бельгии. Позже у него появились братья ТиДжей и Пьер. Тони-младший всегда был полон сил и энергии. Однажды, когда ему было три года, он заигрался со своей собакой, которая в порыве страсти разорвала ему щеку. А через год он решил, что он – акробат невероятных умений, и со всей скорости начал бегать по лестницам в доме. В итоге: шрам на лбе между бровями.

Все мальчики в семье начали играть в футбол – главный спорт во Франции, и, в принципе, делали в нём довольно неплохие успехи. Но Паркер-старший каждую зиму  возвращался в родной Чикаго и непременно ходил на игру местных Буллс. И случилось так, что в 1995 году отец взял в Чикаго всю семью. «Они каждый день играли в футбол до нашей Рождественской поезки в США. По возвращении из Чикаго каждый из моих сыновей решил, что он непременно хочет играть в баскетбол вместо футбола», — рассказывает Тони-старший. Любой футболист во Франции был изящным, чуть напыщенным (как и любой француз) и всенепременно очень умным и квалифицированным спортсменом. В Чикаго Тони-младший видел все эти качества в упрямстве и невероятной всеобъемлющей активности Майкла Джордана. Тогда же, в конце того самого матча, Тони с братьями сфотографировался с Майклом. «Именно тогда всё началось – я понял, что моя мечта – играть в НБА», — вспоминает Паркер. – «Но вы должны были понимать то время и тогдашние перспективы: в лиге было очень мало европейцев, и уж тем более прославившихся европейцев. Но я бы стал первый европейским разыгрывающим, который бы перевернул всю НБА с ног на голову… Естественно, когда я говорил, родителям о том, что я мечтаю попасть в НБА, мой отец отвечал одной и той же фразой: ты слишком маленький и тощий, чтобы играть на таком уровне. Поэтому иди, попинай мяч на заднем дворе»

А он был маленьким. И он бы очень тощим. Но он был очень быстрым и проворным, чтобы использовать свой размер в своих же интересах. Он очень любил набирать очки, и ему приходилось самому выдумывать для себя те способы, с помощью которых он бы смог положить мяч в корзину. «Я очень мало рос. Да что уж скрывать, после определённого времени я совсем не рос», – говорит Паркер. – «Я никогда не был каланчой, поэтому единственный способ набора очков для меня был следующим: или я пытаюсь создавать открытые броски и забивать с них, или идти под кольцо и ловить фолы. Каждый день и каждый час я пытался научиться этому искусству». Когда у братьев бывали перерывы в тренировках, они непременно приходили домой и играли в баскетбольные видеоигры. «Вот увидите, я буду там играть», — небрежно кидал Тони своим братья каждый раз, когда они садились за NBA Live.

Такая мечта принесла Паркера-младшего в Национальный Институт Спорта и Физического Образования, более известного как ИНСЕП. Он поступил туда в возрасте 14 лет. Институт, расположенный в юго-восточной части Парижа, набирал и сформировывал самых одарённых спортсменов страны. «Я не знаю лучшего способа стать взрослым, чем такой», — рассказывал Тони-старший. – «Если вы собрались уйти из дома в 14 лет, то тут уже ничего не влияет на развитие вас как человека, кроме тебя самого».

Тони-младший понял это очень быстро. «На нас никогда не давили», — вспоминает он. – «Всю система обучения была адаптирована под то, чтобы мы ходили на занятия два раза в день с превеликой радостью. Именно тогда, в институте, я понял, что я точно хочу быть профессионалом, ведь прежде это была всего лишь мечта. Тогда это сформировалось у меня в голове в определённую цель». Уже в 15 лет Паркер начинает играть против профессиональных французских игроков. «Я больше никогда не встречал такого игрока, как он, после того, когда я его увидел во время своего первого тренерства в 26-27 лет», — вспоминает Люсьен Легранд, директор баскетбольной кафедры института, в интервью new York Times в 2003 году. – «Он постоянно хочет играть. Он только пришёл к нам институт, это был его первый год, и я решил попробовать взять его на национальный чемпионат среди Кадетов. Я ему сказал: «Тони, я счастлив за тебя». Он повернулся ко мне и сказал: «Для меня это не конец, для меня это только начало. Я хочу, чтобы наша команда выигрывала чемпионаты, а я стал бы MVP Европы». Я был сильно удивлён его словам, но, знаете, в его речи не было ни капли высокомерия. Он отвечает за свои слова. Он сначала говорит, а потом делает».

Вскоре, в институте к Паркеру присоединился неуклюжий паренёк – Борис Дьяо. Он прекрасно знал о Паркере, но они ещё никогда с ним не пересекались. «Он уже тогда походил на мини-звезду Франции, благодаря своим блестящим результатам за студенческую сборную, — говорит Дьяо. – «Его знала добрая половина Франции, когда я его встретил. Он уже становился великим».

Аналогично, Паркер знал о Дьяо – вернее, не о нём самом, а об его матери. «Он одна из лучших баскетболисток в мире», — говорит паркер. – «Когда Борис только приехал к нам в институт, все говорили: О, да это сын той самой… А я, когда его впервые увидел, всем сказал: Очень хорошо, что у него такая мать, скорее всего у него в генах заложен высокий баскетбольный IQ».

Несколько десятилетий назад Элизабетт Риффиод тоже поступила в ИНСЕП. Она играла на позиции центра, а получила всенародное признание после того, как стала первой француженкой, которая начала бросать мяч с остановкой в прыжке. Риффиод отыграла 13 лет за национальную сборную Франции, и заслужила того, чтобы её майку повесили под своды Мемориального Баскетбольного Зала Славы Нейсмита. Когда она училась в ИНСЕПе, она познакомилась с Иссой Дьяо, чемпиона по прыжкам в высоту из Сенегала. Когда Борис родился в 1982 году, Исса быстро пронюхал ситуацию и потихоньку убежал обратно в Сенегал и стал там адвокатом. Риффиод, которая стала матерью-одиночкой, стала обучать своего сына всякому спорту, кроме баскетбола. Дьяо играл в футбол и теннис – но едва ли добился там заметных успехов, и, когда ему было 10, его мать смягчилась и отдала его на баскетбольную секцию. «Получается, что она в некоторой степени затормозила моё баскетбольное развитие», — рассказывает Борис. – «Она не хотела меня окунать в этот особый мир слишком рано, а у меня не было особого желания заполнить свою жизнь баскетболом».

В то время, когда Джордан очаровывал юного Паркера, Дьяо боготворил талант Мэджика Джонсона. Он уже был достаточно высок – примерно 6’5”, когда Паркер впервые с ним встретился – и у него был уникальный талант разыгрывающего. «Он был абсолютно бескорыстным игроком», — вспоминает Тони. – «Это ведь очень круто, когда целая команда только и делает, что отлично двигает мяч. Он абсолютно не заботился о статистике. Он всегда заботился о команде, ставя её успех выше своего». Дьяо был краеугольным камнем нападения, отдавая мяч туда, где это было нужно, ставя своевременные заслоны, выцарапывая подборы в нападении, и делая мощные данки. «Я раньше накидывал аллей-опы только на него. Он был суператлетом», — рассказывает Паркер.

Ронни Тюриаф, другой будущий игрок НБА, примерно в то же время присоединился к дуэту в институте. «Мы сидели у кого-нибудь в комнате до трёх часов утра, смотря игры, и надеялись, что однажды попадём в такую ситуацию, чтобы оказаться в НБА», — говорит Тюриаф. Франция тогда была едва ли представлена в НБА. Наш курс должен был создать эдакой Ренессанс. Они учились в рассветных лучах, утром, и проходили тем самым тренировку «два-в-день» до обеда. «Все мы были из одного класса, и, да, мы реально помогали друг другу. Мы помогали друг другу и на занятиях в классе и на занятиях на площадке, — говорит Дьяо. – «Тогда это было очень хорошее, беззаботное время».

Паркер-страший сделал всё, чтобы его сын продолжил баскетбольное образование в Америке, но Тони решил, что он будет гораздо полезнее во Франции, играя против игроков старшего возраста. «Мы настоятельно рекомендовали ему идти в Академию Оук-Хилла, но он решил остаться в ИНСЕП», — вспоминает Тони-старший. Паркер-младший стал профессионалом и подписал контракт с клубом Париж Баскет Рейсинг в 1999. В следующем году Франция выиграла чемпионат Европы по баскетболу для игроков младше 18-ти. В той игре Паркер сел на скамейку из-за перебора фолов, но его команда не сдалась, а, наоборот, сплотилась. Дьяо заблокировал бросок соперника. Чуть позже Тюриаф забил бросок от щита, после чего Франция победила в овертайме. «Угадайте, кто первый прыгнул на меня, когда я забил тот лейап?», — рассказывает Тюриаф. – «Тони Паркер». Тем же летом Паркер поехал на Nike Hoop Summit в Индианаполис. Он поразил всех, набрав 20 очков, отдав семь передач и собрав четыре отскока, против будущих игроков НБА Зака Рэндольфа и Дариуса Майлза. «Он почти попал Технологический институт Джорджии и УКЛУ тем летом, но правила NCAA запрещают игрокам менять статус с профессионального на любительский», — рассказывает Паркер-старший. После того, как у Тони ничего не получилось со студенческим спортом в Америке, он возвращается обратно в Париж, где за сезон, в среднем, набирает 14.7 очков и 5.6 пердач за игру. На следующий год он выставляет свою кандидатуру на драфт НБА.

Mon Frère Boris. История о французах, изменивших НБА. Часть 2

продолжение следует…